Патент 119 - [11]
Рудольф. Ну, и прекрасно. (Опять разглядывает диаграммы.)
Блех. К сожалению, кое-какие детали пришлось оставить дома, — побоялся везти через границы. Те именно, что и составляют секрет патента: чертежи воздушного охлаждения… Но Рудольф быстро все это восстановит, по моим указаниям.
Рудольф. Вы уверены в этом?
Блех. Рудольф, я совершенно уверен, абсолютно уверен.
Рудольф. Ну, и прекрасно.
Торопов. Что ж, пойдемте, побеседуем… (Жестом предлагает войти в кабинет. Блех и Лукин уходят. Торопов проверяет стенные часы по своим на руке.) Опять чёрт их взял, позади!.. (Ольге) Бросьте, слушайте… Бросьте! Все равно — ни к чему. Покуда жив — не допущу, чтобы завод превратился в сумасшедший дом для ваших опытов. (Уходит в кабинет.)
Ольга. То есть — так чешутся руки…
Рудольф.(указывая на диаграмму). Изображен человечек. Видите? Человечек — это я… А это… (обводит пальцем) что бы я мог сделать. И не сделал. Человечек… До девятнадцатого года — сырая брюква как основа питания. С девятнадцатого по двадцать первый — вареная брюква. Внимательный осмотр штанов у окошка. О, человеку нужны штаны — в особенности, когда он пустился на завоевание мира. И кружка пива — в кабачках Франкфурта. Дым, голоса издалека — тут-то и завоевывался мир. Из кружки подмигивала рожа Мефистофеля: «Ну-ка, Рудольф, подпиши договорчик. Продай душу…» Бред, чад, вздор… Ольга Васильевна, человечка водили за нос двадцать семь лет. Это же целая система надувательства!
Ольга. Рудольф Адамович, сколько примерно пришлось бы нам заплатить за патент?
Рудольф. Блеху — за патент? Ни одной копейки.
Ольга. Не поймешь, когда вы шутите. Я уверена, мы добьемся своего, мы получим деньги…
Рудольф. Что вам нужно? Рабочие чертежи? У Блеха чертежей нет и никогда не будет. (С яростью.) И никогда не будет!
Ольга. Не понимаю… Конрад Карлович — мировой спец.
Рудольф. Конрад Карлович мировой спец по бандитизму.
Ольга (сует бумаги в портфель). Поговорим, когда вы будете в порядке… Всё — только о себе, только о себе. Терпенье нужно вас слушать.
Рудольф(хватает ее за руку). Подождите! Я в восторге, когда вы злитесь.
Ольга. А ну вас!
Рудольф. Когда вы злитесь — вы вспыхиваете, как заря. Горячее дыхание жизни… Слушайте! Блех намерен заставить меня сделать чертежи. Я не хочу. Заложу руки в карманы и буду посвистывать; не хочу. Блех не предусмотрел этого, — то-то я и прорвался в свободу.
Ольга. Знаете, о чем у нас говорят? Блех никогда сам не отвечает на технические вопросы. Рабочие заметили: если вас нет, — посылает за вами. Все так и зовут: справочник Блеха.
Рудольф. Это колоссально и пирамидально смешно! Ольга Васильевна, я хочу понять, что такое свобода? Куча денег? — так думает Блех. В школе, когда давали сырую брюкву, говорили; свобода — высший дар небес. В таком случае — почему небо так немилостиво? Мне необходимо кушать. И необходимость засовывает меня под могильную плиту. Вы не любите мистики, но, честное слово, я продал душу дьяволу. Как Фауст, вы думаете? Нет. Мы низко пали, мы дешево стоим, потомки великих бюргеров. Я продал себя за триста марок. Ольга, вы, русские, — горды и надменны. Мне больно быть среди вас…
Ольга. Все это — чушь. Все оттого, что вы одиночка. И дело ваше — одинокое. Проснитесь вы, наконец! Идите к нам, Рудольф.
Рудольф. Не могу. Завален могильной плитой. На ней даже нет надписи. Неизвестный…
Входит Анни в шубе, запорошенной снегом.
Анни. О чем так страстно, Рудольф? (Подает руку.) Здравствуйте… Папа здесь? Едем обедать. Слушайте — снег, ветер, вьюга. Роскошно! Два раза машину загоняла в сугроб. Заказала столик в новом ресторане — цветы, музыка. Оказывается — очень мило. (Стучит согнутым пальцем в дверь.)
Ольга. Входите, там они одни.
Анни. Может быть, вы поедете с нами в ресторан?
Ольга. Мне неудобно, фрейлейн Блех.
Анни. Какой вздор! Какая чушь! (Уходит в кабинет.)
Ольга. Что вы — не такой же пролетарий?.. Бросьте в чулане сидеть, сторожить хозяйское добро!.. Знаете — скоро мы вас звать перестанем. Сами начнете проситься — поздно.
Рудольф. На коленях, протягивая руки к роскошному миру изобилия?
Ольга. Не понимаю. Или в Европе все талантливые люди такие чудаки?
Рудольф. Чудаки вы, русские. Взялись наводить порядок на земном шаре… (Сжал руки Ольги.) Мировые чудаки!
Ольга смеется.
Звонок телефона. Из кабинета быстро выходит Лукин.
Лукин. Рудольф Адамович, на минутку вас просят… (Рудольф идет в кабинет. Лукин берет трубку.) Да. Директор еще здесь… Хорошо. Передам. (Кладет трубку.)
Ольга. Ну, что?
Лукин. А! Торопов вертится, как выползень. С одной стороны, с другой стороны. Да и Блех, видимо, крепенький: готовится заломить цифру. (Гудок завода. Лукин и Ольга взглядывают на часы.) Ну, ладно. Шабаш! Не пойду туда. (Сует бумаги в портфель.) Еще сорвешься… Оля, пойдем обедать в столовую.
Ольга. Нет, я — домой.
Лукин. Секунды нет свободной. Поговорить нам нужно.
Ольга. Может быть, не стоит?
Лукин. То есть как это — не стоит? То тебе некогда, то тебя никогда дома нет. Вижу, Оля, все вижу…
Ольга. Кто звонил сейчас?
Лукин. Товарищи из совхоза: Гирко и Буровой.
Ольга. Есть письмо от них. Серьезные товарищи.
Лукин.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.«Петр Первый» А.Н. Толстого – лучший образец жанра исторического романа. Эпоха Петра волнует воображение уже более трех веков. Толстого увлекло ощущение творческой силы того времени, в которой с необыкновенной яркостью раскрывается характер выдающегося правителя огромной страны, могучей, многогранной личности, русского императора Петра Первого.
Рассказ об удивительных приключениях двух братьев – Никиты и Мити.
По замыслу автора повесть «Хлеб» является связующим звеном между романами «Восемнадцатый год» и «Хмурое утро». Повесть посвящена важнейшему этапу в истории гражданской войны — обороне Царицына под руководством товарища Сталина. Этот момент не показан в романе «Восемнадцатый год».
Трагическая и противоречивая картина жизни представителей белой эмиграции изображается в замечательной повести Алексея Толстого «Эмигранты», захватывающий детективно-авантюрный сюжет которой сочетается с почти документальным отражением событий европейской истории первой половины XX века.
Это — пожалуй, первая из российских книг, в которой элементы научно-фантастические и элементы приключенческие переплетены так тесно, что, разделить их уже невозможно. Это — «Гиперболоид инженера Гарина». Книга, от которой не могли и не могут оторваться юные читатели нашей страны вот уже много десятилетий! Потому что вечная история гениального учёного, возмечтавшего о мировом господстве, и горстки смельчаков, вступающих в схватку с этим «злым гением», по-прежнему остаётся увлекательной и талантливой!..
«Уно, уно уно уно моменто…» несется сегодня с телеэкранов и мобильных телефонов. Но не все знают, что великолепный фильм «Формула любви» Марка Захарова был снят по мотивам этой повести Алексея Толстого. Итак, в поместье в Смоленской глуши, «благодаря» сломавшейся карете попадает маг и чудесник, граф Калиостро, переполошивший своими колдовскими умениями всю столицу и наделавший при дворе немало шуму. Молодой хозяин усадьбы грезит о девушке со старинного портрета и только таинственный иностранец может помочь ему воплотить мечты в реальность…
В книгу вошли роман «Воскрешение из мертвых» и повесть «Белые шары, черные шары». Роман посвящен одной из актуальнейших проблем нашего времени — проблеме алкоголизма и борьбе с ним. В центре повести — судьба ученых-биологов. Это повесть о выборе жизненной позиции, о том, как дорого человек платит за бескомпромиссность, отстаивая свое человеческое достоинство.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
В однотомник Сергея Венедиктовича Сартакова входят роман «Ледяной клад» и повесть «Журавли летят на юг».Борьба за спасение леса, замороженного в реке, — фон, на котором раскрываются судьбы и характеры человеческие, светлые и трагические, устремленные к возвышенным целям и блуждающие в тупиках. ЛЕДЯНОЙ КЛАД — это и душа человеческая, подчас скованная внутренним холодом. И надо бережно оттаять ее.Глубокая осень. ЖУРАВЛИ УЛЕТАЮТ НА ЮГ. На могучей сибирской реке Енисее бушуют свирепые штормы. До ледостава остаются считанные дни.