Патафизика: Бесполезный путеводитель - [43]
Заслуга патафизики заключается в том, что она подтвердила, что не существует никакого метафизического оправдания, чтобы заставлять людей верить в одну и ту же абсурдность. Возможности абсурда и искусства весьма разнообразны. Логическим завершением этого принципа будет анархистский тезис: каждому – его собственные абсурдности. Противоположность этому выражена властью закона, заставляющей всех членов общества полностью подчиняться правилам политической абсурдности Государства.
Но следует сказать, что принятие патафизической власти, поскольку она уже формируется, станет новым демагогическим оружием против патафизического духа. Сама программа патафизики препятствует существованию патафизической организации, что делает невозможным Церковь патафизики.
Неспособность создать патафизическую ситуацию в общественной жизни препятствует также созданию движения или социальной ситуации во имя патафизики. Причины этого уже озвучены. Равнозначность – это полное уничтожение всякого понятия о ситуации, о событии.
В тот момент, когда патафизика всё‑таки оказывается помещённой извне в конкретную культурную ситуацию, неизбежные последствия этого базового определения непременно создают раскол среди патафизических верующих: между чистыми антиситуационистами и теми, кто хоть и основывается на патафизической идее равнозначностей, но, несмотря на это, выступает за развитие организованных абсурдностей под названием «игры».
Игра – это открытие патафизики миру, и реализация таких игр – это создание ситуаций. Таким образом, существует недостаток, вызванный важнейшей проблемой, с которой сталкивается каждый патафизический адепт: следует ли ему применять метод, основанный на знании о ситуациях, для ведения общественных действий, или же наотрез отказаться от участия в какой бы то ни было ситуации. Именно в этом случае патафизика на самом деле становится религией, полностью адаптированной к современному обществу спектакля: религией пассивности, чистого отсутствия.
Существует не менее существенная проблема, которая требует выбора от организации антиорганизаторов, Ситуационистского интернационала. СИ способен полностью адаптировать патафизический принцип как антиметафизический метод: это непосредственно производится при создании новых игр. Абсурдность превосходства и превосходство абсурдности – одни и те же ключи от игры. И власть – важнейший объект игры. Применяя в качестве отправной точки принцип равнозначностей, игра свободна: ситуация может полностью построиться в чистую видимость превосходства и власти. Но если, наоборот, будет выбрана метафизическая основа, какой бы она ни была, знание о ситуациях автоматически низвергается на уровень метода общественного отвлечения, управляемого властью. Повторение классической формулы порабощения: хлеба и зрелищ.
Базовые элементы новой игры проявляются сейчас, после долгого периода созревания в неизвестных снаружи кругах. Взаимодополняющие элементы или враждебные элементы? Покажет дальнейшее развитие>50.
К этому тексту был приложен и следующий редакционный комментарий, вероятно, принадлежавший перу Ги Дебора, в котором тот красноречиво увещевал «невоцерковлённых» патафизиков оставить Коллеж и присоединиться к СИ:
Незадолго до своего выхода из СИ Асгер Йорн стремился посредством этого текста и многих других выступлений предупредить ситуационистов о вреде религиозного значения патафизической идеологии, массово распространявшегося в США после обращения в эту веру редакторов журнала “Evergreen”.
Патафизическая идеология, опирающаяся на несколько пожилых участников разных проектов в области современного искусства, сама по себе является результатом устаревания этого «современного искусства» первой половины столетия. Она консервирует его замороженные принципы в застоявшихся и предельно неизобретательных шутках. Она принимает мир и таким образом вбирает следствия всех прочих религиозных отчаяний. «Патафизик, – заявил Б. Виан на радио (см. “Досье” № 12 Коллежа), – на самом деле не имеет никакой причины быть высокоморальным, так же как не имеет никакой причины таким не быть. Поэтому он остаётся единственным, кто способен без конформистского вырождения быть честным».
Само собой разумеется, что случайные возможности, которые предвидел Йорн, могут быть поняты лишь в перспективе схизмы, отступничества менее воцерковлённых патафизиков. СИ рассматривает все религии как одинаково смехотворные и гарантирует равную враждебность ко всем религиям, даже научно-фантастическим>51.
Коллеж ’патафизики ответил на эту провокацию нижеследующей статьёй, вышедшей в № 17 “Dossier”, а затем в определяющем № 0 “Subsidium”:
’ПАТАФИЗИКА КАК АПОСТАСИЯ
Коллеж сам по себе ничего не предпринимает для чьего‑либо спасения. Поскольку осознанная ’патафизика в одно и то же время отвергает и подтверждает себя самоё, патафизики имеют полное право воспользоваться преимуществом, уникальным в современном мире, – им даже не нужно отступаться, с тем чтобы удовлетворить эту маленькую потребность извергать, которая регулярно посещает всех нас время от времени. ’ПАТАФИЗИКА – ЭТО «АПОСТАСИЯ» ОТ САМОЙ СЕБЯ, как замечательно гласит статья 11 наших Статутов. Мы можем добавить, конечно, что это единственная апостасия – и что апостасия в профанном или ситуационистском смысле есть всего лишь ещё одно подтверждение-отрицание ’патафизики, всеобъемлющее, как всегда (даже если неосознанное), а это, как мы знаем, происходит без утверждений, отрицаний или других операций, как столь доходчиво соизволили изложить Его почившее Великолепие в преамбуле к своему Завещанию и в своём послании Институту высших патафизических исследований Убюэнос-Айреса (College of ’Pataphysics 1993 [1961], 5).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.