Пастырское богословие, т.3 - [36]

Давать чувствовать авторитет, не нарушая духа независимости, — вот проблема, решаемая пастырской благодатной любовью. Любовь в своем существе — тайна. По мысли старца Силуана, она открывается только Духом Святым.

Любовь — основная сила пастырского воздействия. Блудный сын пошел к отцу под влиянием воспоминаний его любви и из — за тоски о нем. В разлуке с отцом, в чувстве погибания и одиночества среди чужих сердец блудный сын, угрызенный совестью, направился в отчий дом. Отец издалека увидел его, побежал к нему навстречу, обнял, стал целовать, простил ему вину и возвратил достоинство сына (Лк. 15,20–24). Судя по этой притче, пастырским врачебным лекарством для руководимых верующих служит любовное открытие им истины о том, как хорошо у небесного Отца, как Он любит всех Своих детей, как милует приходящих к Себе блудных чад, принимая в Свои Отеческие объятия. Хотящие приобретать людей для Христа пастыри пусть напомнят им, что они найдут все блаженство, мир и покой, войдут на небо, получат от Христа преизобильную любовью жизнь. Тогда всякий грешник сам раскроет пастырю наболевшие язвы своей души, и оба они загорятся в духе любви с сожалением о грехах, содеянных кающимся. Лично пастырю особенно необходимо помнить, что Господь никогда не произносил раздражительного слова, не проклинал врагов Своих, упорно оставлявших Его и умывал ноги даже Иуде. Делает и пастырь также относительно окормляемых душ. В отказе от своей личности для другого существа и в перенесении на него личной жизни — как раз и заключается сущность пастырской любви. «Истинную любовь имеет тот, кто друга любит в Боге и врага любит ради Бога», — говорит св. Григорий Двоеслов[86].

Отмеченный характер воздействия на душу человека, однако, не может нас избавить от мысли, что все — таки здесь усматривается какое — то «принудительное» воздействие на свободу другой личности. Как согласовать вопрос пастырского влияния на человека с вопросом свободы воли этого человека?

По мысли митрополита Антония здесь все очень просто и юридически правозаконно. Так как пастырь стремится воздействовать на человека в положительную сторону, т. е. для блага самого человека, то это действие является порабощением свободной воли человека, а совершенно наоборот, — «раскрепощением» его свободы. Грех увлекает волю человека по ложному пути и, естественно, лишает его истинной свободы (Лк. 15,14).

Пастырское влияние таинственным образом «пробуждает» совесть человека и привносит в нее ряд совершенно новых возвышенных ощущений, «раскрепощая» человека от пут греха. Таким образом, здесь свобода воли человека не нарушается, а наоборот, в несравненно большей степени свобода расширяется, ведется к новым вершинам счастья, истинно свободной жизни в Боге[87].

в) Пастырская любовь — сила возрождающая

«Любовь, — по словам святителя Тихона Задонского, — есть вкушение вечной жизни, где только и будет любовь друг к другу»[88]. Любовь имеет свойство открывать в другом многое неведомое и незримое дотоле. В нашем духе она открывает способность переносить свой жизненный центр в душу ближнего, а в душах ближних распознавать внутреннее добро, не усматриваемое взорами себялюбивых. Подобно физической теплоте любовь беспрепятственно проникает во все области жизни наших ближних и своей силой даже без видимых обнаружений, создает на дне их души бессознательные добрые расположения. Вьется, отворачивается от нее злая воля людей. Думает грешник, что он свободен от всякого влияния, как вдруг, взглянувши в свой внутренний мир, находит в себе уже другую природу, именно сродную с теми, его любившими, за него страдавшими, о нем молившимися.

Внедрение любви в грешников пастырь сопровождает необычайной мягкостью и нежностью. Любовь предпочитает переносить собственные бедствия, чтобы не отягощать и не беспокоить другого.

Плохо, весьма плохо, когда у пастыря мало любви. Тогда он возливает на раны болящих одно вино без елея (Лк. 10,34), и к ветхой одежде настроения грешника приставляет суровую заплату обличений. И, обратно, добрый пастырь полагает жизнь за овец своих и стремится, чтобы они имели жизнь с избытком. Из человеческих жертв Бог выше всего ценит принесение Ему в жертву кем — либо своей души путем соединения ее с Богом.

Скорбь о грехах пасомых, как о своих собственных и забота о них, как бы о себе самом, является первым условием истинного пастырского врачевания. Прозрение в себе борьбы добра и зла и внимательная оценка своих помыслов и прочих душевных движений — второе условие проникновения в душу ближнего.

Пастырь, тесно сливающий свою жизнь с делом проповеди и человеческого возрождения, все недостатки и грехи их считает доказательством своей недостаточной ревности и мудрости. Он обвиняет себя за всех и во всем. Опытное понимание скорбей паствы некогда из уст священномученика Киприана Карфагенского исторгло такие слова: болезную, братия, вместе с вами; нисколько не утешает меня в болезнях моих то, что сам я здрав и невредим. Ибо пастырь уязвляется более в язве своего стада. С каждым из вас я соединяю сердце мое, разделяю горестные времена, печали и скорби. С плачущим плачу, с падшим почитаю себя падшим, и мои члены уязвлены стрелами свирепствующего врага… Лютые мечи прошли сквозь мою утробу.