Пастырь добрый (Венок на могилу митрополита Иоанна) - [12]
Вскоре владыка благословил еще одну мою сестру переехать в Куйбышев и стал поговаривать, чтобы мы себе домик купили. А какой там домик? Денег на него у нас не было. Однако ради послушания стали искать подходящие объявления. Найдем. принесем владыке, а он спрашивает: "А сколько там комнат?" "Одна", - говорим, мы о большем и не загадывали, такую-то бы осилить. "Ну подождите пока, не покупайте". Тут к нам мама с четвертой сестрой приехала. В гости. И в эти-то дни я вдруг увидела центре очередное объявление: продается треть дома с отдельным входом, три комнаты, цена шесть тысяч рублей. А мы к тому времени две с половиной скопили. Показываю объявление владыке, и вдруг он говорит: "Покупайте", - и даже 500 рублей дал, чтобы я поскорее задаток внесла. Не успели мы задуматься, где же недостающие деньги взять, как мама говорит: "А я свой дом продам, вот нам и хватит" Так мы и стали жить впятером. Освятить дом сам владыка пришел. С портфельчиком, скромно... Мы тогда по простоте своей даже не поняли, что нам за милость такая - сам архиерей дом освящает! Нам и свечку-то поставить было не на что - стакан приспособили...
В скором времени хозяева другой части дома стали продавать свою долю. Владыка и ее благословил купить - он ведь не только о нас радел. И стал наш дом чем-то вроде странноприимной. Это сейчас в Самарской области храмов много, а тогда в городе было только две церкви, так что люди к нам отовсюду съезжались. У нас и останавливались, ночевали. В воскресенье по 12-15 человек за стол садились... Порой и владыка к нам заглядывал на час-другой...
Владыка продолжал давать мне разные душеполезные книги, я перепечатывала их в пяти экземплярах, сестра переплетала, а он раздавал своим духовным детям. Получался своего рода самиздат - духовные-то книги тогда днем с огнем было не сыскать...
Так продолжалось долго, пока я не выработала стаж (26 лет на железной дороге), после чего владыка благословил меня работать в свечной. Еще пять лет прошло. Тут, на преподобного Сергия, владыка, как обычно, поехал в Москву и - узнал о назначении в Санкт-Петербург. Мы, конечно, расстроились: уйдет от нас митрополит, оставит нас. Как в Ленинград попадешь без прописки? Но владыка не забыл о нас, взяв с собой как бы в долгосрочную командировку. Я поселилась в архиерейском доме и только тогда сумела по-настоящему понять, каким необычайным терпением и смирением обладал наш владыка. Ведь одно дело видеть его в храме, работать с ним, и совсем другое - жить рядом, наблюдая его быт, характер, привычки...
Владыка был безотказен ко всем. Бывало, я возропщу на просителей, скажу: "Владыко, да ведь это же не наше дело!" - а он в ответ: "Вот ты чудачка какая! Раз просят - так надобно помочь!" Он никогда не разделял посетителей ни по чину по убеждениям, ни по просьбам - со всеми равно приветлив, внимателен, каждому старался помочь, чем мог...
Если он собирал деньги, то только для того чтобы их раздать: храмам, а еще - отдельным людям. Но благотворя сам и благословляя на подобное послушание своих духовных чад, он обязательно предупреждал, что освободить от него может только смерть, что благотворить надо не от случая к случаи-. а регулярно - так, чтобы это была пусть малая, но верная помощь. Сам он обычно отдавал мне деньги для своих подопечных в первую неделю месяца, а тут вдруг вручил первого же числа - за день до смерти...
На всем же другом владыка экономил. Здоровье его требовало хорошего питания, но он смотрев на это сквозь пальцы. Помню, врачи очень рекомендовали ему сок из черной смородины. Мы его упрашивали-упрашивали: "Владыко, благословите, мы купим", - а у него один ответ: "Если это действительно надо - Господь пошлет". И ведь посылал Господь! Сколько проблем было с лекарствами! Но стоило им закончиться, как тут же находился человек то заведующая аптекой свою помощь предлагает, а то и из Америки позвонят... Или пропадет вдруг в магазинах рыба. Только посетуешь владыке смогришь, уже несут!
При той жажде деятельности, какая была у владыки, на еду он вообще особого внимания не обращал. Его нельзя было увидеть праздным. Выдастся свободная минута - он или пишет, или читает. Даже когда ноги совсем отказывались служить и владыка был вынужден лежать - он завел специальную дощечку, чтобы и в таком положении можно было работать. Очень он не любил, если мы (для того, чтобы дать ему возможность отдохнуть) отключали телефон. У нас ведь не было особых часов для телефонных звонков. Кто когда хотел тогда и звонил, и владыка тут же брал трубку. Часто и пообедать толком не дадут. Пока переговорит со всеми - еда ооынет, чайник по два-три раза подогревали . Врачи его убеждали: неполезно так питаться, - а он в ответ: "Вы меня не ограничивайте. Полезно, когда человек сам себя ограничивает". И - ограничивал себя даже в том, в чем ему здоровье никак не позволяло.
Скажем, владыка очень любил рыбные пельмени, приготовленные матушкой Олимпиадой. Как-то она их по-особенному готовит. Подаст их на стол - владыка обрадуется, попросит себе четыре штуки, а съест только две. А когда мы начинали спрашивать:
Мир балансирует на грани Большой войны – это уже очевидно для любого внимательного наблюдателя. В этой ситуации любая российская власть должна будет решить непростую задачу: как выжить? Приходится задуматься: в случае, если Россия встанет лицом к лицу с врагом, кто будет защищать страну? – Это сможет сделать только русский народ! Поэтому, чем сложнее будет международная обстановка, тем большую важность для Кремля будет приобретать русский вопрос.Всё это стимулирует переход Кремля на патриотические позиции – а такой переход означает полный провал попыток мировой закулисы взять под контроль развитие российской государственности.
Первый в истории Государственный еврейский театр говорил на языке идиш. На языке И.-Л. Переца и Шолом-Алейхема, на языке героев восстаний гетто и партизанских лесов. Именно благодаря ему, доступному основной массе евреев России, Еврейский театр пользовался небывалой популярностью и любовью. Почти двадцать лет мой отец Соломон Михоэлс возглавлял этот театр. Он был душой, мозгом, нервом еврейской культуры России в сложную, мрачную эпоху средневековья двадцатого столетия. Я хочу рассказать о Михоэлсе-человеке, о том Михоэлсе, каким он был дома и каким его мало кто знал.
«Литературная работа известного писателя-казахстанца Павла Косенко, автора книг „Свое лицо“, „Сердце остается одно“, „Иртыш и Нева“ и др., почти целиком посвящена художественному рассказу о культурных связях русского и казахского народов. В новую книгу писателя вошли биографические повести о поэте Павле Васильеве (1910—1937) и прозаике Антоне Сорокине (1884—1928), которые одними из первых ввели казахстанскую тематику в русскую литературу, а также цикл литературных портретов наших современников — выдающихся писателей и артистов Советского Казахстана. Повесть о Павле Васильеве, уже знакомая читателям, для настоящего издания значительно переработана.».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.