Пастушка и дворянин - [29]

Шрифт
Интервал

А тут запрету нет, и что ж? —
Ни разу даже не пытался.
Нет, вот те крест, она уйдет!

Отец

Он сам, Томаса, все поймет.
Сегодня сказано довольно.

Мать

Ждать целый месяц? Долго больно!
Великим Карлом я клянусь,
Что если ты к концу недели —
Нет! И трех дней я не дождусь! —
Не станешь мужем ей на деле
И не загладишь впрямь вину,
Я дочь свою домой верну.

Отец

Давайте ужинать! Ну, словом,
Теперь исправится зятек!

Мать

Ни пить, ни есть — свидетель Бог! —
Не будет он под этим кровом.

Молодой

Вы обо мне в кратчайший срок
Услышите иные вести.
Жена уйдет со мною вместе,
И я исправлю свой огрех.

Мать

А сможешь?..

Молодой

Я? Да лучше всех!

Мать

Ну ладно, дочка, ты вернешься
И мне расскажешь что и как,
Чтоб снова не попасть впросак,
И — вот те крест! — ты разведешься,
Коль неисправен муженек.
Храни нас, Боже, от тревог!

Конец

АДВОКАТ ПЬЕР ПАТЛЕН

Фарс, в коем участвуют пятеро, а именно:

Пьер Патлен — адвокат,

Гильеметта — его жена.

Гильом Жосом — суконщик.

Тибо Поблей — пастух.

Судья.


Патлен

Урвать лишь малость там и сям
Я в силах с горем пополам.
А между тем не странно ль это?
Ведь от клиентов, Гильеметта,
Встарь не было у нас отбою.

Гильеметта

Марией, Девой Пресвятою,
Клянусь — над вами все трунят:
Какой вы, к черту, адвокат,
Коль клиентуру растеряли?
Иные шутят: не пора ли
Вам сесть на площади под вяз
И ждать неделями, чтоб вас
Почтил проситель захудалый…

Патлен

А все ж — без хвастовства! — я малый
Не промах. Большего хитрюги
Не сыщется у нас в округе.
Я, после мэра, всех умней.

Гильеметта

Да, мэр, вестимо, грамотей:
Каббалистические знаки
Легко разгадывал он, аки
Колдун, учася много лет.
А вы-то неуч.

Патлен

Вот и нет!
Я все премудрости, ей-ей,
Постигнул без учителей
И, например, псалмы пою
Так дивно, словно над семью
Искусствами пыхтел, как вол,
Не меньше лет, чем их провел
В краю испанском Карл Великий.

Гильеметта

А толку что? Мы — горемыки
И с голоду едва не мрем.
Так износились мы притом,
Что рубашенции мои,
Смотрите: тоньше кисеи.
На ваши знанья я чихала!

Патлен

Ах, успокойтесь же сначала!
Вот пораскину я умом,
Как с чертом спасенье мы найдем
Быстрей, чем с Богом. Божьей воли
Нам ждать пришлось бы много боле.
Пусть вновь пойдет молва: «Блажен
Ловкач и богатей Патлен!
Где сыщется ему подобный?»

Гильеметта

Вы черта провести способны.
Я знаю вас, уж вы такой!

Патлен

Но я, клянусь святым Лукой,
Плут на законном основанье.

Гильеметта

Законном? Но у вас призванье
Повсюду попирать закон.
У вас умишко несилен,
И школу вы не посещали,
А все же прохиндей едва ли
Не самый первый вы окрест.

Патлен

И адвокат я, вот вам крест,
Среди других наипервейший.

Гильеметта

Да, в плутнях, муженек мой, — ей же! —
Никто не превосходит вас.

Патлен

Пусть, облаченные в атлас
Тупицы лезут вон из кожи,
Исходят потом, лишь бы тоже
В адвокатуру угодить.
Простим ослам такую прыть!
На рынок мне пойти бы надо.

Гильеметта

На рынок?

Патлен

Да, моя отрада!

(Поет.)

«На рынок, бойкая торговка…»

(Перестает петь.)

А что вы скажете, коль ловко
Я выторгую вам сукно?
Пусть вас порадует оно
И многие другие ткани!

Гильеметта

Да как же без гроша в кармане
Сукно вы купите?

Патлен

Секрет!
Меня вы можете, мой свет,
Повесить, ежели на платье
Не расстараюсь вам достать я.
Цвета какие вам идут:
Бордо, перванш иль изумруд?
Вопрос мой, Гильеметта, ясен?

Гильеметта

Берущий в долг на все согласен.
Не притворяйтесь дурачиной.

Патлен

(считает на пальцах)

Для вас два локтя с половиной,
Три иль четыре для меня…

Гильеметта

К чему пустая болтовня?
Какой дурак в кредит вам даст?

Патлен

О, я на выдумки горазд:
Не постою в цене отныне
И получу по сей причине
В кредит — уступка за уступку.
А расплачусь я за покупку
Лишь после Страшного суда.

Гильеметта

Затмите мэра вы тогда.
Ступайте же, мой друг, скорее!

Патлен

Спешу! Я торгаша нагрею:
Мне даст, мою послушав лесть,
Он в свой большой сундук залезть
И там порядок навести.

Гильеметта

Но коль вам встретится в пути
Поящий щедро всех вином
Мартен Гарант, то с добряком
На счастье кружку осушите.

Патлен

Конечно!

(Уходит.)

Гильеметта

(одна)

Небеса, пошлите
Ему слепого торгаша!

Патлен

Ну, где ж он, чертова душа?
А, вижу, и сдается мне,
Копается в своем сукне.
Бог помочь!

Суконщик

Небо на подмогу
И вам, любезный!

Патлен

Слава Богу
И всем святым! Они как раз
Мне помогли увидеть вас.

(Протягивает руку.)

Ну-с, вашу руку! Как здоровье?

Суконщик

Да благодарствую — воловье.

Патлен

Рад! Как идут у вас дела?

Суконщик

Неплохо, Господу хвала!
А ваши?

Патлен

Хороши, Гильом,
Клянусь апостолом Петром!
Все, сударь, трудитесь?

Суконщик

Еще бы!
Ведь мы, купцы, народ особый:
Расписан каждый день и час.

Патлен

Пусть куры не клюют у вас
Того, чего дай Бог поболе.

Суконщик

Спасибо, всё в Господней воле.
Дай Бог достатка вам в дому!

Патлен

Какой — да будет мир ему! —
Ваш батюшка был муж ученый!
Я вам клянусь святым Ионой:
У вас одни ухватки с ним,
Как это видно и слепым.
Как он блистал умом, о боже!
Вы и обличьем крайне схожи.
Красавец писаный он был.
Клянусь, впервые в нем явил
Господь такое совершенство
Души и тела. О, блаженство
Взирать на вас!

Суконщик

Всеправ Творец.
Аминь.

Патлен

Добряк был ваш отец.
Вдобавок — помню, как сейчас, —
Он мне предсказывал не раз
Последующий ход событий.

Суконщик

Вот стул вам, мэтр. Уж извините
Нерасторопность-то мою.

Патлен

Не беспокойтесь, постою.
Он был…

Суконщик


Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.


Рекомендуем почитать
В дороге

Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.


Немного солнца в холодной воде

Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.


Ищу человека

Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.


Исповедь маски

Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).