— Да я уже понял, что не в гости… Неужели стоило проделывать такой путь?
— Очень стоило.
В комнате отдыха Иван, на правах хозяина, предложил всем выпить. Но Раста лишь засмолил новую самокрутину, а пигмей попросил простого кипятку. Так что коньяк Иван разлил на четверых. Леночка постаралась отодвинуться подальше от дыма, шепотом поведав:
— Боюсь, от спиртного с травкой у меня все ощущения наперекосяк будут.
— Не бойтесь. На магов наркотики почти не действуют. По крайней мере, не так, как на людей… А коньяку я вам много не дам.
Щечки девушки порозовели. «Глаза у нее красивые…» — снова подумал Соколов.
Глубокой ночью Иван вспоминал прошедший день, глядя из окна на двадцать шестом этаже высотки со «звездами» — так называли пентаграммы, размещенные на зданиях Москвы. Аккумуляторами для сбора магического фона, излучаемого населением, были снабжены многие здания столицы: Кремль, МИД, все без исключения больницы, театры, стадионы и дома, в особенности новостройки…
Соколов ощущал трансформаторный гул принимающего пентакля в вышине, навскидку определил количество накопленной за день энергии и ментальным касанием подправил поток. Красная звезда еле заметно мигнула и разгорелась еще ярче.
…Ужин в ресторане «Красная Москва» — после долгих часов в бункере все проголодались, как пустынные шакалы, по выражению бокора Б’ваунгве, маленького паучка Ананси. А вечером Иван набрался смелости и предложил проводить Леночку.
Распахнулись серые глаза, обрамленные густыми ресницами, взлетели тонкие бровки…
Он ее понимал. Легендарный Бокорван, знаменитый на всю страну молодой генерал-майор, почти провертевший новую дырочку под вторую «звезду», посвященный Второй ступени… И она. Вчерашняя студентка, адепт шестнадцатого, самого нижнего уровня, прикрепленный к Выставке практикант.
…шагали по пустынным, с наступлением сумерек, улицам, где царили Восставшие — чистили мостовые, проверяли освещение, мыли огромные стеклянные витрины…
Граждане, с удовольствием переложившие неприятный, тяжелый, не требующий квалификации труд на умерших, тем не менее не любили сталкиваться с ними и спешили завершить дела вне стен жилищ до того, как работники примутся за свои обязанности.
Но скелеты, снующие по городу, не пугали магов. Ивану нравилось, что Леночка не глядит равнодушно сквозь них, не делает вид, что это неодушевленные предметы… Машины. Роботы.
Вот кивнула скелету, бывшему при жизни женщиной, тот катил тележку с принадлежностями для мойки окон… Скелет не ответил — мертвые лишены эмоций, но Ивану думалось, что Восставшие прекрасно всё осознают и ценят хорошее отношение.
— Знаете, до сих пор не верится, что это — вы, — заговорила девушка, с удовольствием кутаясь в китель Ивана.
— То есть?
— Внук того самого, первого Пастуха Скелетов! Ивана Соколова!
— О…
Оказывается, Леночку привлекал вовсе даже и не он.
— Это ведь правда, что всё началось после войны? — спросила девушка. — Ваш дед — первый, кто поднял мертвых односельчан?
Ее глаза выражали искренний интерес.
«Она — такая, как я, — напомнил себе Иван. — Она понимает».
Мать вот не поняла. Способности передаются строго через поколение, и мама так и не простила свекру того, что у нее отобрали восьмилетнего сына. Потом, в старости, не захотела видеть возмужавшего Ивана, едко заметив по телефону: «Вот умру, тогда и придешь. Заставишь мать работать, раз считаешь, что при жизни мало тебе дала…»
Соколов ее не винил. Почти все граждане огромной державы не понимали, не желали понимать Пастухов. Не могли спокойно относиться к тем, кто насильственно лишал их посмертного упокоения. И никакие доводы о том, что душа отлетает, а служит лишь бренная оболочка, лишенная плоти и покрытая нетленным составом, не могли расположить людей к обратному. Не любили некромантов. Уважали. Боялись. Но — не любили…
— Расскажите про деда, — отвлекла девушка. — Как всё начиналось?
— Осада Сталинграда. — Иван вздохнул. — Окружение. Холод. Мор. Остановились заводы. Еще несколько дней — и город бы вымер сам, не дожидаясь захватчиков. Дед не был первым. Он говорил, что эта способность — поднимать умерших — пробудилась у многих. Это просто случилось. Чаша людского отчаяния стала неподъемной на весах Судьбы. Дед говорил — Господь смилостивился. Я считаю — назрела критическая масса…
Маленькая девочка, так хотевшая, чтобы ее умершая от голода мать встала, приласкала и накормила…
Командир взвода, чьи солдаты погибли все, все до единого, а открытый участок фронта нужно удержать любой ценой…
Начальник цеха по изготовлению снарядов, увидевший, что женщины, работавшие за станками, лежат недвижимы, а фронт требует боеприпасы…
Все эти люди, самых разных профессий и возрастов, неимоверно сильно захотели, чтобы город продолжал жить. Чтобы поднялись их родные и близкие, чтобы закончилась страшная война…
Массовый феномен, понимаете, Леночка? Люди, которым не на кого уповать, не от кого ждать помощи… Потерявшие последнюю надежду.
Дед рассказывал, что поначалу было страшно. Лейтенант, мальчишка, поднявший солдат из накрытого взрывом окопа, застрелился, когда осознал, что командует армией мертвецов…
