Пастух медведей - [16]

Лучше быта, где витаешь

В промежутках лжи и пьянства.

Так проглотим, как лекарство,

Горечь прошлых откровений —

В небе Бог, на небе Царство…

Переступим наши тени,

Перейдем в иную сущность,

В неземное измеренье —

И взаимную ненужность

Примем как благословенье…

* * *

Вашу увядшую розу

Я достаю из вазы.

Столько в душе вопросов,

И не ответишь сразу…

Столько ассоциаций,

Поводов для поэмы…

Хочется углубляться

В многомасштабность темы.

Спеть о былом величье,

Рвущем сердца на части…

Смело, до неприличья,

Вывернуть душу настежь.

Понапридумать строчек

В стиле речей Востока,

Чуть изменяя почерк,

Ныть о любви высокой.

И воссоздать, как символ

Вечности и страданья,

Этот цветок красивый

В горечи увяданья.

Можно сплести завесу,

Выкроив час и место,

Можно поставить пьесу,

Все рассчитав до жеста.

И освятить рассветом

Полную смысла позу…

Что же я все же предал,

Бросив сухую розу?

* * *

Зажгу свечу в старинном канделябре,

Налью вино в высокие бокалы,

А за окошком мечется ноябрь,

И вечер опускается устало…

На белый лист неспешно лягут строки,

Воссоздавая тень воспоминаний,

Смещая лица, раздвигая сроки

И путаясь с возвышенными снами.

Бросая тень, словно изнанку света,

На все, что мне казалось безупречным.

На дальний отзвук выцветшего лета,

Что затерялось на дороге Млечной

И выпало под утро спелым ливнем,

Преобразившись на холсте в признанье

Моей мечты о давнем и о дивном

В зеркальном искажающем мерцанье…

Забыть про все и стать самим собою.

Писать картины, сочинять сонеты,

Где наша встреча, ставшая судьбою,

Тоскует в раме черного багета…

* * *

Падает небо ажурным дождем,

Бывшее некогда синим…

Мы умираем, творим и живем

В мире изломанных линий.

Как силуэт, отраженный в окне

Долгой вагонной дороги,

Изморозь дней в очищающем сне

Взвесят небрежные боги.

И подведут неучтенный баланс

С уймой ошибок на бланке,

Щедро отдав подвернувшийся шанс —

Встретиться на полустанке.

Там, где грохочет на стыке ветров

Бешеный поезд Вселенной,

Мы разглядим неземную любовь,

Ставшую гордой и тленной.

Мы улыбнемся, почувствовав связь

Судеб, как вечных истоков.

Злоба пройдет, и отмоется грязь —

Ты уже не одинока!

Не уходи. И тогда, и теперь

Висну плющом на балконе…

И обреченное время потерь

Пересыпаю в ладонях…

* * *

По черной траве я иду к тебе,

По черной траве…

В ветвях запутался соловей,

В умершей листве.

И гасит шорох моих шагов

Тумана плед,

Где отраженье банальных снов

Змеится вслед…

Целую призраков, пью вино,

Смеюсь в зенит,

Неторопливо в немом кино

Вращаю дни.

Почти случайной дарю навек

Свое кольцо,

И грудь сжимает железный век,

Дыша в лицо…

В любое время застывших нот

Здесь так темно.

Твоя трибуна — мой эшафот,

Уже одно!

И звезды падают с высоты,

Цветной горох…

А запах серы из темноты

Корежит вдох.

В горячем смерче чужих кровей

На робкий свет —

По черной траве я иду к тебе,

По черной траве…

* * *

Я поставил любовь на обрыв у реки.

Я холодной рукой взвел спокойно курки.

Выстрел грянул, как пробка шампанского — хлоп!

И в плечо мне хлестнула горячая дробь.

Сгустки боли как черного дыма комки…

Я прицелился тщательней, с левой руки,

Точно в сердце. Упрямо. Качнулся прицел —

Снова выстрел… Ну вот, я опять не успел…

Ветер выбросил руку, как добрый отец,

И швырнул мне к ногам бесполезный свинец.

…Что за сон? Странный сон.

Надо б в церкви свечей…

Я кривлюсь от бессмысленной боли в плече!

* * *

Помнишь лето? Жаркий полдень,

Плеск волны зеленогривой…

Пароходик на природе

Шел вперед неторопливо.

Коренные астраханцы —

Мы так радовались зною.

Над рекой в небрежном танце

Облака несло прибоем.

День стремился обернуться

Сном, проплывшим между нами,

Как боязнь соприкоснуться

Обнаженными плечами.

Даже ветер счел ошибкой

И последствием испуга

Наши робкие попытки —

Не смотреть в глаза друг друга.

Говорить о постороннем,

О бессмысленном и бренном…

Радуга на небосклоне

Мягкой линией колена

Окуналась в стрежень Волги.

Тих, услужлив, но нескромен,

Хитрый вечер втихомолку

Целовал твои ладони.

Сердце сжав в осколок кремня,

Мне казалось — мир не вправе

Наши души гнать на землю

В этой августовской лаве,

Если прожито так мало,

А возносят лишь за муки.

За спиной вздыхал устало

Ангел грусти и разлуки…

* * *

Что за имя — Мейхани…

Легкое, непрочное,

Как звучащая в тени

Музыка восточная.

Многоцветье древних строк

В ритмах века нервного.

Розоватый лепесток

У бутона первого.

Откровение и бред,

Удивленье вечности.

Робкий, нежный силуэт

Детства и беспечности.

Плач валторны, Мейхани…

Не сродни унылости.

И Господь тебя храни

В неизбывной милости.

Жизнь — слепое колесо,

Как еще завертится?

У судьбы возможно все —

Верится, не верится…

Может, вспомнишь, может, нет,

Память — вещь неточная.

Вечер, встреча и поэт,

Дальше — многоточие…

* * *

Твоя власть, твое право

Моими стихами мостить дороги

Дарить налево, дарить направо,

Словно об коврик — вытирать ноги.

А я звоню, молясь телефону,

Он с пониманием соединяет,

И в проводах меднотелых стонут

Рифмы, которых не принимают.

Успеть бы спеть моей королеве,

Покуда сон не сомкнул ресницы,

О том, что в полях зацветает клевер,

А нам обоим еще не тридцать…

Еще мы можем бродить по лужам,

Смеясь угрозам полночной птицы.

И водевили о глупом муже

Роскошно ставить, играя в лицах.

Еще возможно читать меж строчек,

Как меж прожилок опавших листьев.

Край неба розовым оторочен,