Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [41]

Приведённые данные не подкрепляют фискально-военную модель. Пять из одиннадцати указанных в таблице 2А европейских территориальных изменений в четырёх великих державах происходили в пользу государства, имевшего в соответствующий момент более значительный бюджет, четыре — в пользу менее богатых государств, а два — между государствами с почти равными бюджетами. За пределами Европы 24 перехода колониальных территорий из рук в руки четырёх великих держав, представленных в таблице 2В, произошли в пользу более богатой политии, а 19 — в пользу менее богатой.

Более значимым моментом, чем неоднородная картина территориальных изменений между четырьмя державами, является неспособность фискально-военной модели объяснить длительные периоды, в ходе которых ведущие в фискальном и военном отношениях державы вообще не делали территориальных приобретений, несмотря на их преимущества над соперниками с менее значительными ресурсами. Богатейшая держава каждой эпохи на протяжении большей части периода её фискального превосходства не наращивала территории, а державы, которые концентрировали территории, почти всегда обладали меньшими бюджетами, чем их соперники, которые не смогли прирастить свои владения или уступали территории менее богатым державам.

Модель Кеннеди может лишь в ограниченной мере помочь объяснению аномалий, порождаемых фискально-военной моделью. Некоторые (но не большинство) военные поражения испанцев и французов действительно произошли потому, что менее значительные державы объединялись, чтобы помешать амбициям этих доминирующих держав. Утверждение же Кеннеди, что имперские издержки вели к экономическому упадку, не подтверждается фактами ни в одном из четырёх случаев.

Испания совершила почти все свои завоевания на том отрезке XVI века, когда её расходы были неизмеримо ниже, чем у Франции. В 1580-х годах, когда Испания обладала наибольшим бюджетом, она установила временный контроль над Португалией и её колониями. Наибольшим вызовом для фискально-военной модели является то, что Испания утратила военное доминирование внутри Европы (показательной была потеря контроля над её богатейшей территорией — Нидерландами), а её колониальные приобретения резко прекратились в 1590-х годах, в тот момент, когда доходы Испании увеличились с 120% до 200% по отношению к её главному сопернику — Франции. В XVII–XVIII веках Испания уступала европейские территории более богатой Франции, а колонии в других частях мира отдавала главным образом Британии и Нидерландам, располагавшим сопоставимыми с Испанией бюджетами, пока Британия впечатляюще не нарастила свои фискальные ресурсы во второй половине XVIII века. Способность Испании захватывать и удерживать колонии, вопреки фискально-военной модели, не коррелировала с её фискальными ресурсами.

Мишенью для объединённых сил менее значимых держав Испания становилась в XV веке и в ходе Тридцатилетней войны 1618–1648 годов. Модель Кеннеди может продемонстрировать, что причиной нескольких испанских поражений в Европе было то, что «Испанская империя одновременно сражалась сразу на трёх фронтах, а её враги сознательно оказывали друг другу если не военную, то по крайней мере дипломатическую и коммерческую помощь»,[128] что и объясняет неспособность Испании приобретать территории после 1590 года. Наиболее принципиально то, что голландцы смогли завоевать независимость и отобрать американские и азиатские колонии у куда более богатой Испании с помощью англичан и французов, тогда как Испания одновременно воевала с Францией, Швецией и различными германскими политиями.

Кеннеди приводит мало свидетельств того, что «имперское перенапряжение» воздействовало на испанскую экономику и истощало будущие возможности Габсбургов нести военные расходы. Все обнаруживаемые Кеннеди признаки фискальной слабости — значительная автономия каждой территории Габсбургов, за исключением Кастилии, которая обеспечивала основную часть королевских доходов, налоговые льготы, которыми пользовались аристократы и корпоративные структуры, и монополии, замедлявшие экономический рост и торговлю, — были порождениями структуры империи Габсбургов. Если эти слабости углублялись последующими усилиями Испании по сохранению и расширению своей империи, то Кеннеди не объясняет, как это происходило. Прежде всего он ничего не сообщает о впечатляющем падении доходов Габсбургов от их американских колоний в первой половине XVII века — именно в тот период, когда Габсбурги понесли наиболее значимые военные и территориальные потери в Европе.

Франция, несомненно, была богатейшим европейским государством с 1630-х по 1790-е годы. В отдельные моменты в ходе этого периода она совершала скромные приращения территории, тогда как беспрецедентные завоевания при Наполеоне состоялись после того, как Британия достигла решительного преимущества в фискальной сфере. Несмотря на то, что население и доходы Франции были равны населению и доходам её трёх главных соперников вместе взятых, с 1680-х до 1750-х годов она была не в состоянии достичь каких-либо геополитических преимуществ. В эту эпоху Франция не приобрела никаких территорий в Европе (за исключением отнятой у Габсбургов Лотарингии в 1735 году), не расширяла свои колонии и не устанавливала контроль над какими-либо новыми торговыми маршрутами. Во второй половине XVIII века Франция утратила многие свои колонии, хотя удерживала решительное фискальное преимущество над Британией. Огромное фискальное преимущество французского