Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [151]
Хотя правительства были благосклонны к более свободному перемещению капитала и наращиванию торговли, в 1950-1960-х годах они сохраняли приверженность поддержанию фиксированных обменных курсов, которые ограничивали способности отдельных стран экспортировать инфляцию или конкурировать за рынки (разоряя друг друга) при помощи девальвации своих валют. Чтобы справляться с теми затруднениями, которые для национальных валют будут создавать свободная торговля и перемещения капитала, с помощью предложения займов центробанкам для временного покрытия внешнеторговых дефицитов, был создан МВФ. Однако государства не испытывали желания туда обращаться, поскольку публичное предоставление займов было бы свидетельством экономической слабости и провоцировало бы дальнейшее падение курсов их валют. Вместо этого центральные банки европейских стран и Федеральная резервная система США справлялись с кризисами без шума, ссужая друг другу валюту и распределяя золото из общего резерва.[849] Подобные маневры укрепляли взаимосвязи между министерствами финансов, центробанками, ОЭСР, МВФ, Банком международных расчётов и Всемирным банком, что позволяло этим организациям коллективно формировать монетарную и регуляторную политику и становиться выше преференций игроков в отдельно взятых странах.[850]
Схемы, разработанные для сохранения Бреттон-Вудского соглашения, трансформировали баланс сил между правительственными структурами внутри отдельных стран и между самими странами. Поскольку обменные курсы были фиксированными, полемика сконцентрировалась на процентных ставках. Так как к началу 1960-х годов Соединённые Штаты обладали устойчивым внешнеторговым дефицитом, им требовались кредиты от европейских центральных банков, с тем чтобы отток долларов не был предъявлен ФРС для конверсии в золото. Европейцы использовали этот рычаг для требования от Соединённых Штатов фискальных ограничений. Притока долларов, способствующего появлению внутренней инфляции, в особенности не желали Германия и Швейцария.[851] «Платежный дефицит США, некогда принципиальный для восстановления европейской экономики, теперь был угрозой для моделей роста многих стран».[852]
Говоря более конкретно, давление на правительства европейских стран оказывали их промышленные корпорации. Они требовали настроить стимулы, предложенные Кеннеди (которые вступили в силу при Джонсоне в 1964 году), таким образом, чтобы американские потребители могли покупать больше европейских экспортных товаров, а не так, чтобы эти стимулы помогали производителям из США модернизировать свои предприятия и тем самым получить возможность для ослабления более современных европейских фабрик. Поэтому Германия и Швейцария заявляли о своей готовности держать доллары при том условии, что Соединённые Штаты будут повышать процентные ставки и ограничивать кредитование. Это побудило комитет ФРС по операциям на открытом рынке к осуществлению в 1962–1963 годах так называемой Операции «Твист» — попытки повысить краткосрочные и снизить долгосрочные ставки для сдерживания кредитования.
«Это вынуждало банки искать иные, новаторские способы привлекать вклады и ссужать деньги, а также делало спекулятивные сделки на краткосрочных рынках более выгодными в сравнении со стандартными доходностями, которые предлагались на долгосрочном кредитном рынке. В последующие годы эти новшества поставят американский финансовый сектор на всё более хрупкий фундамент, угрожая программе коммерческого кейнсианского роста и социал-демократическим целям Великого общества Линдона Джонсона».[853]
Хотя поддерживать Бреттон-Вудский режим в конечном итоге оказалось невозможным, вместе со свободным притоком капитала, расширением торговли и ставшим следствием этого американским внешнеторговым дефицитом усилия конца 1950-х и 1960-х годов по сохранению фиксированных обменных курсов привели к результатам, которые хронологически выходили за рамки отказа Никсона от Бреттон-Вудской системы. Экономическая политика Соединённых Штатов и Западной Европы всё в большей степени осуществлялась центральными банками, а не избираемыми должностными лицами. Руководители центробанков приобретали рычаги влияния в собственных странах, координируя взаимные действия, прежде всего по валютным свопам, которые стабилизировали обменные курсы, и осуществляя экономические исследования и анализ через Банк международных расчётов.[854]
Возрастающее могущество центробанков уводило национальную экономическую политику от кейнсианства не только в Соединённых Штатах, но и в большинстве государств Западной Европы,[855] причём требование прибегать к политике жёсткой экономии ударяло по отдельным странам наиболее сильно в те моменты, когда они испытывали внешнеторговый или бюджетный дефицит. Координация центробанков друг с другом и при помощи Банка международных расчетов и МВФ притупляла разногласия между ними на национальной почве.[856] Экономическая стабильность стала пониматься в финансовых терминах, то есть стабильность цен получала приоритет над экономическим ростом или снижением бедности и неравенства. «Зависимость национальных правительств от финансовых властей других стран в смягчении эффектов транснациональных потоков капитала выступала могущественным механизмом принуждения, который мог быть использован для подталкивания национальной политики на путь ортодоксии посредством жёсткой экономии».
