Пассажир дальнего плавания - [44]

— Погоди, — крикнул штурман, — иди сюда, я тебе объясню. Ведь я рассчитывал истинный заход, а тебе нужен видимый.

Яшка остановился и с недоверием поглядел на Савелия Илларионовича.

— Иди сюда. Происходит всё от астрономической рефракции. Тебе это трудно понять, но я постараюсь объяснить.

Савелий Илларионович говорил мудреные слова, каких Яшка отродясь не слышал: что-то про воздух, про лучи, и всё к тому, будто настоящее солнце уже зашло, а на небе остался его след.

Колебаться здесь нельзя было. Яшка решил как можно скорей рассказать обо всем старшему помощнику. К счастью, рулевой что-то спросил у штурмана и тем самым отвлек его.

Яшке удалось убежать, но Бориса Владимировича он ни в каюте, ни в кают-компании не нашел. У кого ни спрашивал, — никто не знал. Мальчик выбежал обратно на палубу. Что такое?

На том месте, где недавно висело солнце, горизонт опустел. Оттуда по воде тянулась только широкая красная дорога.

И снова Яшка ходил по пароходу сумрачный и ни с кем не разговаривал. Потом, как назло, к нему привязался Вася Томушкин.

«Большевик» уже отдал якорь в бухте Мелкой.

Яшка было взялся за свой бинокль, чтобы разглядеть хорошенько берег, но кто-то хлопнул его по плечу, Вася Томушкин стоял перед Яшкой испачканный с ног до головы угольной пылью. Только белки у Васи сверкали да губы остались розовыми.

— Привет бывшему пассажиру! — Вася отдал честь. — Привет бывшему ученику!

Яшка чуть не обругал Васю за это слово «бывший», но кочегар не дал ему говорить:

— Завтра. Знаменательная дата наступит завтра! — Вася говорил каким-то особенным голосом, будто объявлял по радио новость. — Кочегар первого класса Василий Никанорович Томушкин сдаст экзамен за первый курс судомеханического отделения! Довольно, хватит! Василий Никанорович займет надлежащее место в славных рядах механиков!

— Погоди, — перебил его Яшка, — как это «механик»?

— Проще простого! Сейчас капитан мне сказал: «Василий Никанорович, — сказал он мне, — приготовьтесь! На завтра назначаю комиссию, будете сдавать экзамен».

— Сдашь?

— Кто, я? — Вася гордо закинул голову. — То есть как это понимать: «сдашь»? При своей высококачественной подготовке я уже считаю, что сдал.

— Смотри, — сказал Яшка, — у нас вон Колька здорово считал, а по арифметике двойка.

Вася рассмеялся. Белки его глаз так живо и весело блестели, что Яшка на минуту забыл про свои огорчения, про самолет и тоже засмеялся. Всё-таки Томушкин был веселый парень.

— Чудак ты, Яков Иванович! — воскликнул Вася. — Чтобы мне, Томушкину, поставили двойку? Ну, насмешил. Пятерку с плюсом, да не пятерку, а шестерку!

Глава двадцать пятая

Пропавший огурец. — Кто виноват? — Вася Томушкин обращается к Яшке. — Экстренное собрание. — Кто это сделал? — Яшка признается. — «Духи» и «ангелы».

Не оправдались васины предсказания. Взволнованный, он прибежал к Яшке в тот же вечер и заговорил без всяких мудреных слог, просто, как говорят все:

— Беда!

И после того долго-долго не мог сказать ничего другого. Яшка никогда раньше не видел Васю таким.

— Экзамен не сдал?

— Не «не сдал», а не сдам, — тяжело вздохнул Вася.

— Что так?

— Радиограмма с острова Заветного пришла.

— Нельзя сдавать, да?

— Нет, огурец там пропал.

— Какой?

— Из теплицы.

— Назначенный на семена? «Северное сияние»?

— Ага.

— Значит, не будет полярных огурцов?

— Какие там огурцы! — махнул рукой Вася. — Горечь одна.

— Откуда знаешь?

Вася уставился на Яшку и молчал, но в глазах у него бегали виноватые огоньки.

— Ты съел, да? — спросил Яшка.

Вася только вздохнул.

— Целый сорт?

Опять вздох.

Как Яшка презирал в этот миг Томушкина! Надо же сделать такую гадость. Что там сейчас бедная докторша, поди, плачет?

— Что же теперь будет?

— Будет, будет! — в отчаянии просипел Вася. — Да он теперь со мной разговаривать не будет, а мне ему экзамен сдавать.

— А зачем огурец брал?

— Зачем, зачем! Огурец-то никудышный был. Горечь одна.

— А Тамара Николаевна его электричеством бы. От электричества, знаешь, какие огурцы сладкие?

— Тоже учитель! Лучше научи: как мне экзамен сдать?

— А капитан про огурец знает?

— Знает, раз получил радиограмму. Только не знает, что я съел.

Яшка вдруг чуть сгорбился, словно капитан, заложил за спину руки и несколько раз прошел по каюте.

— Благодарю вас, Василий Никанорович, — да-с, уважили-с!

Вася стоял с лицом чернее тучи. Он даже не сразу сообразил, что Яшка издевается над ним.

— Хватит тебе, — тихо попросил Томушкин. В голосе его не оставалось и капли былой важности. — Ты лучше вот что, тебя всё равно спишут с парохода, на самолете домой полетишь. Скажи, будто ты съел огурец.

— Что? — Яшка прямо остолбенел.

— Ну, скажи, будто ты съел. Чего тебе капитан сделает? А у меня вся жизнь испорчена.

— Наврать, значит?

— Пока только, а потом я всю правду скажу.

Яшка задумался. Конечно, Томушкин свинья-свиньей, и, конечно, Александр Петрович не станет с ним разговаривать, да и другие «спасибо» не скажут. Ой, плохо будет Васе на пароходе. А всё почему? Болтун, молодой, — со старшими разговаривает так, как будто они ему равные. Поделом…

Но, может, всё-таки выручить Васю? Работать ему надо, экзамены сдавать. Так-то оно так. А если на своем острове Тамара Николаевна узнает, что Яшка съел огурец? Вдруг капитан пошлет ей радио? Как она возненавидит Яшку! Правда, он всегда может сказать, что наврал, и попросит, чтобы это передали по радио Тамаре Николаевне.