Пасхальные стихи русских поэтов - [3]

Пилат оправдан и омыт,

И на посмешище народу

Царь оклеветан… и… убит!

Нависла мгла. Клубятся тени.

Молчат державные уста.

Склонись, Россия, на колени

К подножью Царского Креста!

1921

Александр Блок (1880–1921)

Вербная суббота

Вечерние люди уходят в дома.

Над городом синяя ночь зажжена.

Боярышни тихо идут в терема.

По улице веет, гуляет весна.

На улице праздник, на улице свет,

И свечки, и вербы встречают зарю.

Дремотная сонь, неуловленный бред —

Заморские гости приснились царю…

Приснились боярам… – «Проснитесь, мы тут…»

Боярышня сонно склонилась во мгле…

Там тени идут и виденья плывут…

Что было на небе – теперь на земле…

Весеннее утро. Задумчивый сон.

Влюбленные гости заморских племен

И, может быть, поздних, веселых времен.

Прозрачная тучка. Жемчужный узор.

Там было свиданье. Там был разговор…

И к утру лишь бледной рукой отперлась,

И розовой зорькой душа занялась.

1 сентября 1903. С.-Петербург

***

И Дух и Невеста говорят: прииди.

Апокалипсис

Верю в Солнце Завета,

Вижу зори вдали.

Жду вселенского света

От весенней земли.

Все дышавшее ложь

– Отшатнулось, дрожа

Предо мной – к бездорожью

Золотая межа.

Заповеданных лилий

Прохожу я леса.

Полны ангельских крылий

Надо мной небеса.

Непостижного света

Задрожали струи.

Верю в Солнце Завета,

Вижу очи Твои.

22 февраля 1902

Александр Боровиковский (1844–1905)

***

Мы были там. Его распяли,

А мы стояли в стороне

И осторожно все молчали,

Свои великие печали

Храня в душе своей – на дне.

Его враги у нас спросили:

«И в вас, должно быть, тот же дух?!

Ведь вы его друзьями были!»

Мы отреклись… Нас отпустили…

А вдалеке пропел петух…

Нам было слышно: умирая,

Он все простил своим врагам;

Он умер, их благословляя,

Открыв убийце двери рая…

Но… он простил ли и друзьям?!

14 марта 1877, ночью

Валерий Брюсов (1873–1924)

Крестная смерть

Настала ночь. Мы ждали чуда.

Чернел пред нами черный крест.

Каменьев сумрачная груда

Блистала под мерцаньем звезд.

Печальных женщин воздыханья,

Мужчин угрюмые слова, —

Нарушить не могли молчанье,

Стихали, прозвучав едва.

И вдруг он вздрогнул. Мы метнулись,

И показалось нам на миг,

Что глуби неба распахнулись,

Что сонм архангелов возник.

Распятый в небо взгляд направил

И, словно вдруг лишенный сил,

«Отец! почто Меня оставил!»

Ужасным гласом возопил.

И римский воин уксус жгучий

На губке протянул шестом.

Отведав, взор он кинул с кручи,

«Свершилось!» – произнес потом.

Все было тихо. Небо черно.

В молчаньи холм. В молчаньи дол.

Он голову склонил покорно,

Поник челом и отошел.

1911

Павел Булыгин (1896–1936)

«Что есть истина?»

(Ин. 18:38)

«Что истина?» – Пилат Ему сказал

И руку поднял высоко над головою,

И, говоря о том, слепец не знал,

Что Истина пред ним с поникшей головою.

В томлении изменчивых путей,

Блуждая в темноте усталыми ногами,

Об истине тоскуем мы сильней,

Не зная, что Она всегда, везде пред нами.

Иван Бунин (1870–1953)

Вход в Иерусалим

«Осанна! Осанна! Гряди

Во имя Господне!»

И с яростным хрипом в груди,

С огнем преисподней

В сверкающих гнойных глазах,

Вздувая все жилы на шее,

Вопя все грознее,

Калека кидается в прах

На колени,

Пробившись сквозь шумный народ,

Ощеривши рот,

Щербатый и в пене,

И руки раскинув с мольбой —

О мщеньи, о мщеньи,

О пире кровавом для всех обойденных судьбой —

И Ты, Всеблагой, Свете тихий вечерний,

Ты грядешь посреди обманувшейся черни,

Преклоняя свой горестный взор,

Ты вступаешь на кротком осляти

В роковые врата – на позор,

На пропятье!

В Гефсиманском саду

…И в этот час, гласит преданье,

Когда, сомнением томим,

Изнемогал он от страданья.

Все преклонилось перед ним.

Затихла ночь и благоговенье,

И слышал он: «Моих ветвей

Колючий терн – венцом мученья

Возложат на главе твоей;

Но терн короною зеленой

Чело святое обовьет —

В мир под страдальческой короной,

Как царь царей, Господь войдет!»

И кипарис, над ним шумящий,

Кому шептал во тьме ночной:

«Благослови Господь скорбящий, —

Велик и славен подвиг твой!

Я вознесу над всей вселенной

Мой тяжкий крест, и на кресте

Весь мир узрит тебя, смиренный,

В неизреченной красоте!»

Но снова он в тоске склонялся,

Но снова он скорбел душой —

И ветер ласковой струей

Его чела в тиши касался:

«О, подними свой грустный взор!

В час скорби, в темный час страданья

Прохлады свежее дыханье

Я принесу с долин и гор,

И нежной лаской аромата

Твои мученья облегчу,

И от востока до заката

Твои глаголы возвещу!»

1894

Христос воскрес!

Христос воскрес! Опять с зарею

Редеет долгой ночи тень,

Опять зажегся над землею

Для новой жизни новый день.

Еще чернеют чащи бора;

Еще в тени его сырой,

Как зеркала, стоят озера

И дышат свежестью ночной;

Еще в синеющих долинах

Плывут туманы… Но смотри:

Уже горят на горных льдинах

Лучи огнистые зари!

Они в выси пока сияют,

Недостижимой, как мечта,

Где голоса земли смолкают

И непорочна красота.

Но, с каждым часом приближаясь

Из-за алеющих вершин,

Они заблещут, разгораясь,

И в тьму лесов, и в глубь долин;

Они взойдут в красе желанной

И возвестят с высот небес,

Что день настал обетованный,

Что Бог воистину воскрес!

1896

Леонид Бутовский (1842–1893)

Мария Магдалина

Всем сердцем, всей душой, всей мыслью возлюбив

Сладчайшего Христа, Мария Магдалина,

И очевидною свидетельницей быв

Голгофского конца Божественного Сына,

Ты небоязненно во тьме ночной порой,

Влекомая любви неодолимой силой,

Страх женский отложив, на Гроб Его святой