Парящие над океаном - [36]

И вот: из ямы летит земля, Люда что-то пытается говорить, но потом — умная женщина! — перестает. Она понимает, где ей перевоспитать своего неугомонного мужа, ему уже за 50! Она только время от времени спрашивает: "Зачем мне эта амфора, зачем ему?.." — и слегка хватается за голову.

Амфора открывалась огромная, и Доку понадобились помощники. Раз за разом из нее поднималась на блоке выварка с землей и строительным мусором, рядом с сараем росла гора. Во двор въезжал самосвал и забирал землю. Доку потом предъявили счет за 11 ходок. Что вы хотите? — там был мусор за 120 лет!

Чем больше обнажались целехонькие стены амфоры, тем яснее Док видел ее будущее. Еще и потому, что окончание каждого дня отмечалось в амфоре, где собирались хозяин и трое его работников. Люда забирала руки с головы, наполняла чем надо корзину и спускала ее вниз на веревке.

А что насчет клада, так его в амфоре не оказалось. Ближе к дну она пошла сужаться на пример греческих, вместо земли лопата набирала жидкую грязь — то были, наверно, остатки древних дождей. Док заказал самосвал жидкого бетона, уложил арматуру и выровнял бетон в ровную круглую площадку.

Работники наконец-то вылезли наверх, получили за работу деньги и поздравили хозяина с отличным погребом. Напоследок сказали вот что (внимание!):

— Где ж мы теперь будем собираться по вечерам? Так там было хорошо!

Док ответил:

— Будем, будем! — И он уже точно знал, о чем говорит.

Идею он рассказал друзьям, те не удивились. Кругосветный танкер, пустыни Алжира, каюта на крыше сарая, зонтики на дереве, а сейчас еще и… — это все было в одном ряду. В каком? Вот в каком: молодец, Док! Так и надо жить! Жаль, что мы, как ты, не умеем…

И скоро позвонил с Фонтана один из друзей и сказал, что на шестой станции прибило к берегу длинный кусок толстенного корабельного каната. Может, пригодится?

Высушенный канат был уложен аккуратной спиралью на дно амфоры…

Затем в сарае раздались звуки пилы и молотка — наш хирург сколачивал странные на вид ящики.

Дочь Надя тоже получила задание — купить десяток новых мешков, разрезать на куски чуть ли не целую бухту пенькового троса и вшить эти куски в мешки вот таким манером…

Один из ящиков Док сколачивал внутри амфоры.

Деревянную лестницу, служившую рабочим, Док почему-то заменил веревочным, собственноручно сделанным трапом.

Соседи, сгорая от любопытства, заглядывали к заключенному в амфоре Доку — туда уже был проведен свет, видели сбиваемые ящики и на этот раз легко догадывались, что тот ладит, готовясь к зиме. И поздравляли с великолепным погребом посолидневшегося наконец-то чудака.

Вот только зачем ему веревочный трап вместо надежной деревянной лестницы? К чему перешивает уже готовые мешки дочь? Ну, все это можно отнести за счет остаточного чудачества соседа. Сразу заменит трап, когда разобьет бутыль с помидорами!

Однажды во дворе раздался веселый звон корабельного колокола. Док отложил молоток и поспешил наверх. Вышли и соседи. У дверей сарая стоял один из верных приятелей хирурга и названивал в медную, надраенную до солнечного блеска рынду. Рында гениально завершала задуманное Доком дело.

И когда повсюду в Одессе зажглись, как фонари перед ночью, осенние клены, по-особому осветив улицы города, когда опустели пляжи, а корабли обменивались печальными гудками, Док собрал друзей и приятелей к себе. Храня на лице невозмутимость и торжественность табиба, он повел всех в сарай. Там каждому был вручен новехонький балахон из мешковины с вшитой в него веревочной петлей и нагрудной надписью: "Толстый Олаф", "Робер-счастливчик", "Костлявый Генрих", "Топорник Гарри", "Громила Бонни", "Ангелочек Нит"… Сам Док напялил на себя мешок "Железного Гуго", а жена его, Люда — "Лулу-Обмани Смерть".

Гости покорно натягивали балахоны, проверяли висельные "галстуки" и вслед за "Железным Гуго" с опаской спускались по веревочному трапу в освещенную изнутри амфору. Там, на палубе, устланной толстенным корабельным канатом, стояли рундуки с надписями: "Пиастры", "Доллары", "Фунты стерлингов", "Дублоны"… Посередине расположился восьмиугольный, по числу основных румбов, рундук, на котором был укреплен корабельный компас и лежала какая-то донельзя старая книга с толстыми корками и медными застежками. Заново выбеленные стены амфоры были расписаны сценами стародавних морских сражений. К ним же были прикреплены половины двух темных бочек с медными кранами. Еще стены украшали топовый фонарь, короткая абордажная сабля, адмиральская шпага, кремневые пистолеты, корабельный хронометр, штурвал и черный пиратский флаг с белым черепом и скрещенными костями.

Железный Гуго пробил 12 склянок и торжественно провозгласил:

— Добро пожаловать в погребок "Веселый Роджер!" Надеюсь, мои гости, чья добродетель мне известна, не против того, чтобы быть принятыми в вольное пиратское братство?

Никто не был против — ни Толстый Олаф, ни Костлявый Генрих, ни Малютка Джонни, ни Топорник Гарри, ни даже железная жена Неукротимого Дока.

Тогда Железный Гуго взял в руки тяжелую книгу, отстегнул медные застежки, раскрыл ее и рявкнул:

— Морская пыль и порох! Тысяча чертей и одна ведьма! Сейчас мы все встанем и произнесем клятву верности вольному братству. Повторяйте за мной…