Парящие над океаном - [28]
Вот они: "Наше поколение будет жить при коммунизме!". Согласитесь: хорошая тема для раздумья. "Через двадцать лет каждая советская семья будет иметь отдельную квартиру!". Кха-кха… "Удвой удой, утрой удой — не то пойдешь ты на убой!". Прямо не ферма, а НКВД! "Совесть — лучший контролер". Пусть сперва кто-нибудь скажет мне, что такое совесть при социализме. Вот где тема для разговора! "Повернем социализм лицом к трудящимся!". Интересно, а каким местом он был повернут к нам до этого призыва? А "Экономика должна быть экономной"? Или совсем уж загадочный: "Сделал сам — помоги другому!"
Правда, эти афоризмы будят мысль?
В какие глубины, сопоставляя то и се, опускались собеседники, на какие, горячась, взбирались высоты! Там, за пивным столом, спорили канты, фейербахи и гегели!
А какие анекдоты всесоюзного значения выставлялись в ответ на призывы! И про портрет Пушкина в кабинете КГБ, и про Эйзенхауэра, который был виноват в том, что в Советском Союзе нет сливочного масла, и про очередь "за Драйзером", и про "другой глобус", и про новое в физике: когда стук доходит быстрее, чем звук…
Анекдоты — это были те таблетки, которыми мы лечились от ненормального состояния.
Американские мыслители с их "I am sorry" нам в подметки не годились, тем более, что они мыслили только за деньги и лишь в световой день, то есть от и до, а мы — за голый интерес и что называется до хрипоты, до собачьего лая. До момента истины…
Дядя Миша замолчал, отдышался…
— Где сейчас эти наши философы? — вопросил он и поднял руки. — Где эти изощренные умы? Где оголтелые спорщики и авторы уникальных на ту пору афоризмов? Помните этот: "Мы живем в стране, где все явное рано или поздно становится тайным?". Или "Коммунизм минус электрификация всей страны"?
Так где сейчас эти философы? Они сидят на бордвоке на Брайтоне, они примолкли или уж вовсе замолчали. Им не о чем поговорить! Им не обо что острить мозги! Подчас они все же перебрасываются парой-другой слов, а то и фразой — но что она стоит по сравнению с когдатошней!
Ничто уже не будит их воображения, разве что большой плакат: "Может ли настоящий еврей верить в Иисуса Христа?..", да и то ненадолго: за живое он не задевает; где Рим, как говорят, а где Крым?
Они сидят лицом к океану (за спиной у них вывески ресторанов и кафе) и смотрят, смотрят… Но перед ними лишь вода, чайки, волны; вода, чайки, волны…
Снова минута молчания.
— А что представляет собой наша смена? Она погибла. — Судя по виду, дядя Миша сокрушен. — Какая философия? Какие глубины? Какие высоты?
Нашей смене и не до споров, и у нее нет на них времени.
Когда случается вечеринка, они сидят с осовелыми глазами и коли выпьют стопку, то либо ложатся спать в соседней комнате, либо спешат сесть в машину и уехать спать домой. Про чтение нечего говорить, даже Маринина им не под силу.
А если старики вдруг под рюмку разойдутся и начнут сыпать анекдотами, молодежь вытаращивает глаза: вот, мол, как, оказывается, жили люди!
Нашей смене не до споров. Да и о чем спорить? Здесь все ясно: вкалывай и сопи, как говорится, в две дырки. Зарабатывай деньги. На собственный дом, на неделю в Гавайях, на образование детей, на обеспеченную старость. Вот уж тогда поговорим: "I am sorry, I am sorry!". И какой американец, скажите, догадается повесить на видном месте хватающий за душу плакат: "Остановись и подумай — все ли ты сделал для процветания капитализма?".
Короче говоря, нам некому доверить свой багаж, свою инерцию, свой в конце концов уровень. А ведь мы уходим, уходим… как пароход от причала, а там где он кинет якорь, наши способности уже, наверно, не пригодятся…
Правда, какая-то надежда остается. Появился уже один, туманного свойства призыв: "Every breath counts. Save the air!". Он заставляет мысль хоть как-то шевельнуться. Может, не все потеряно?
Но для осознания глубинного смысла таких вещей, — они ведь еще будут, — требуется свободное время. Где его взять?! А где взять любопытство?
— Дядя Миша, — осторожно заметил я, — а может, молодежь не так уж безнадежна? Может, она возродится?
— Вообще-то я думаю, — кажется, старик подводил итог своему запальчивому монологу, — что иногда, а возможно, и зачастую ум начинается со столкновения с глупостью. Если он ее осознает и оттолкнется, отпрыгнет от нее, отскочит — значит, как говаривал Горбачев, процесс пошел. Так на что же нам с вами остается надеяться? Ну, догадаетесь сами?
— Я догадался, дядя Миша. Полагаю, что этого добра достаточно в любой стране.
В ОЖИДАНИИ КОРОЛЯ ЛИРА
— Я не драматург, — сказал дядя Миша, мой постоянный собеседник, удобно сидя в своем кресле, — не Шекспир и не Гельман, я просто старый болтун, и я извиняюсь, если что будет не так. Мне хочется показать вам один спектакль…
Для спектакля, развернутого дома, было самое время: за окном сильно раскачивались ветки платана, на всем божьем свете бесчинствовал ветер, ветер…
— Почему спектакль? Если вы заметили, каждый одесский дворик похож немного на одесский же оперный театр. И если вы заметили, каждый одессит немного актер. Один больше, другой меньше. То есть, если вы сложите вместе Утесова, Карцева, Водяного и Жванецкого и разделите на семь то, что получилось, вы получите среднего одессита.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу входят две фантастические повести — заглавная и «Робот в шляпе», а также два рассказа.Герой первой повести четвероклассник Славик встречается с пришельцами с далекой планеты Коламба и, подружившись с ними, переживает удивительные приключения. Во второй повести, наряду с людьми, действуют и их помощники — роботы.Для младшего и среднего школьного возраста.
Шестиклассники Никита (Кит) Балашов и Даня Шахов (Шах) первыми смекнули, что за тем необычным, что происходит в районе их города, может быть только одна причина — пришельцы. И они начинают расследование…
Выдумщики существовали и в первобытные времена — иначе мы не имели бы всего того, чем владеем сейчас.
Повесть в трех книгах о мальчике Славике, художнике Кубике и пришельцах, похожих на нас, но только маленького роста, не выше карандаша…
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.