Паруса желаний - [7]

Эдна почувствовала, что краснеет. Хотя дядя Бен не раз говорил ей то же самое.

— Вы с дядей Беном, видимо, очень сблизились? — от смущения ее голос прозвучал чуть хрипло и фальшиво.

— Мы с ним нашли общий язык. А ты ревнуешь?

— Вовсе нет! Я рада… — И она от волнения выпалила правду: — Моя семья так донимает его… Окружающие часто его не понимают.

— Не думаю, чтобы это его слишком волновало, — протянул Юджин. — Бен пообвыкся.

Что-то в тоне, каким он это сказал, заставило девушку задать неожиданный вопрос:

— А у вас хорошие отношения со своей семьей?

Из голоса Юджина моментально исчезла мягкость, и он ответил так холодно и жестко, что не оставляло никаких сомнений: она метила наугад, а попала в яблочко:

— Нет. У меня не столь долгий опыт в налаживании отношений с родственниками.

Эдне был хорошо знаком этот оттенок горечи, она часто слышала его в голосе дяди Бена. «Прижимистые, суровые» — были доподлинные его слова. Не вел ли и этот мужчина долгую изнурительную войну со своими родственниками, как дядя Бен? — подумала она. Нет ничего удивительного, что они поладили…

Движимая сочувствием и желанием как-то успокоить его, хотя он вряд ли нуждался в утешении, Эдна тихо сказала:

— Они называют дядюшку Бена «позорным пятном» благочестивого семейства Лайтвудов. Лист, упавший с династического древа… И еще они его зовут белой вороной. — И чтобы переменить тему, она спросила Юджина — А как называется ваша яхта?

Он холодно улыбнулся, а когда заговорил, тон его голоса снова изменился. Эдна почувствовала, как легкая колючая дрожь пробежала по ее коже, словно его голос оцарапал ее:

— «Морской разбойник».

3

Юджину и самому не верилось, что он способен так разговориться. Менее десяти минут он провел в обществе незнакомой женщины и уже приоткрыл ей двери в тайники своей души, глубоко спрятанные ото всех и даже от самого себя.

— Почему семьи так поступают? — тихо заговорила Эдна.

Он растерялся. Да, он меньше всего ожидал такого вопроса. Она могла спросить про историю названия яхты или чего он там натворил, что семья относится к нему так, как относится… А вместо этого он вдруг встретил проникновенное сочувствие, смягчившее застарелую боль, которую он скрывал от окружающих.

— Возможно, потому, — сказал он после недолгого раздумья, — что у семьи — большая сила, и зло, которое семья может причинить, беспощадно…

— Но именно поэтому семья никогда не должна творить зло, — Обронила она хмуро.

— Да. Все плохо оборачивается, когда семья не проявляет терпимости и пытается втиснуть кого-нибудь из своих членов в прокрустово ложе своих представлений, как в случае с Беном. — А как с тобой? — задал он мысленно вопрос девушке. Ты тоже сдалась? Пошла на попятную, желая потрафить родительским ожиданиям? С ним самим такое случилось и длилось долгое время. Да… А с какой это стати его мыслишки так разгулялись?

— Гренок… Пирату! — завопила птица.

— О'кей, о'кей, — проворчал Юджин, посмотрев на попугая.

— Попугай ест гренки и джем?

— Даю капельку, конечно. Иначе это не принесет пользы. Но Пират даже не посмотрит на семечки и зелень, пока не получит свое лакомство.

Эдна рассматривала попугая, и на ее лице светилась улыбка.

А Юджин вспомнил рассказы Бена про девушку, семье которой так и не удалось пока вытравить в ней до конца вольнолюбие и свободу духа. И Бен старался перетянуть Эдну на свою сторону, чтобы семья не сломала ее. «Если она вырвется на свободу, — гордо говорил Бен, поднимая полупустую кружку пива, когда они однажды сидели в капитанской каюте на яхте Юджина, — Она себя еще покажет!»

И гораздо позже, когда они уже пропустили не по одной кружке пива — и как ни странно, случилось это посередине их важного разговора о капитальном ремонте двигателя на яхте Юджина, — тогда-то вот Бен и вернулся к судьбе племянницы.

— Знаешь, я вывернусь из поганой ситуации, и за Эдной будет обеспечен надлежащий присмотр. Ей не придется больше зависеть от этих деспотичных тупоумных Лайтвудов.

Юджин не совсем понял тогда, из какой «поганой ситуации» Бену надо выбираться, но у него никогда не было сомнений в искренней любви этого человека к племяннице, которая теперь воочию предстала перед ним.

Эдна все еще глядела на Пирата и улыбалась.

— Хочешь взглянуть, как изволит кушать избалованный негодник?

Юджин и сам не знал, почему пригласил девушку. Ему казалось, что слова вырвались сами собой. Но когда он увидел улыбчивое лицо девушки, то обрадовался, что нечаянно обронил эту фразу.

— Очень! — воскликнула она искренне, но вдруг улыбка погасла, глаза потемнели и перестали светиться, словно набежавшая тучка заслонила солнце. — Но… Я не думаю… Я хочу сказать… Это не будет…

От Юджина не ускользнуло то, как она окинула быстрым взглядом его обнаженную грудь и ноги. Если рассказы Бена про гнет семьи правдивы, эта девушка не привыкла встречаться с подобными ему типами. Вон как она уставилась на него вчера… Словно таким, как он, место за решеткой для безопасности «порядочного общества».

— Я не обижу тебя, Эдна, — сказал он спокойно. — Если и есть кто на свете, кого я люблю, так это Бенджамен Лайтвуд.

Пунцовая краска залила щеки девушки.