Парус и буря - [47]

Хотя край неба все более обволакивали зловещечерные облака, солнце по-прежнему ярко светило и грело, щедро одаривая землю теплом. Несколько молодых ребят, сбросив с себя одежду, вошли в воду и поплыли к остановившемуся недалеко от берега катеру, с которого рыбаки наблюдали за спуском.

Таруси вместе с другими толкал судно, прижавшись щекой к его деревянной обшивке и вдыхая неповторимый аромат дерева, который пьянит каждого старого моряка, ступающего на новый корабль. Металлический барабан медленно, как бы нехотя, отдавал звено за звеном накрученную на него цепь. Ровно настолько продвигалось судно, подтягиваемое буксиром, подталкиваемое сзади и поддерживаемое с боков десятками рук. Освобождавшиеся сзади судна смазанные жиром доски тут же вытаскивали и подкладывали снова уже под нос судна, чтобы облегчить его скольжение на последнем отрезке пути. Капитан самозабвенно дирижировал своим разноголосым хором, добиваясь от него именно той гармоничности и стройности, которая необходима для победного финала, венчающего благополучный спуск корабля на воду.

— Стоп! — скомандовал вдруг капитан, решительно скрестив руки над головой.

Все сразу остановилось: перестал вертеться барабан, плюхнулся в воду ослабший вдруг канат, брошенный с буксира, распрямились спины людей, толкавших судно. Первая волна ударилась о нос корабля и, наградив его приветственным поцелуем, быстро откатилась назад, уступив место дожидавшимся этой встречи другим волнам, которые тоже осыпали ласковыми поцелуями его нос и деревянные борта.

Судно, словно зачарованное, замерло на пороге нового, неведомого ему, таинственного и огромного мира — мира моря. Протянув навстречу свои могучие руки, играя белопенными локонами волн и затаив дыхание в бездне своей глубины, море гостеприимно распростерло свои могучие объятия для новорожденного, который вверял ему отныне и навсегда всю свою жизнь. Она неразрывно теперь будет связана с морем. В нем он совершит свое первое омовение, станет на ноги, сделает первые шаги, потом отправится в дальние странствия, окрепнет, возмужает, постепенно будет стареть и дряхлеть, пока наконец не найдет вечный покой на дне моря. В течение этой жизни ему предстоит многое познать и увидеть, приобщиться к великим тайнам моря, научиться вступать с ним в противоборство, испытать и горечь поражений, и сладость побед, терпеливо переносить удары могучих волн и натиск бурь. А чтобы выйти победителем, нужно оставаться всегда несгибаемым, крепким и сильным, ибо море, как и строптивого коня, может усмирить только смелый и упорный наездник.

Капитан проворно спустился с палубы судна и с мальчишеской легкостью взбежал на холм, чтобы оттуда убедиться, прямо ли оно стоит. Сейчас он особенно нуждался в совете такого опытного моряка, как Таруси. Тот в свою очередь тоже очень хотел помочь своему другу в этот ответственный момент. Но пока его не просят об этом, Таруси останется на месте. Таков неписаный закон. Было бы нетактично с его стороны вмешиваться в дела капитана. Он просто пришел посмотреть и, поскольку его попросили, помочь морякам и рабочим в спуске корабля. К тому же что может сравниться с той радостью, которую ты невольно испытываешь при виде этого незабываемого, волнующего зрелища, когда судно впервые своим острым носом касается трепетных волн моря и доверчиво затем отдает ему пахнущее свежей древесиной крепко сбитое, упругое тело.

Капитан, возможно, и не догадывался о том, как взволнован был сейчас Таруси. Он любил и уважал Таруси. Его заветной мечтой было хоть раз сходить вместе с ним в море и там доверить ему свое судно. Он посмотрел бы тогда, на что Таруси способен. Оценил бы сам его талант, мастерство командира, о котором он так много слышал от других моряков. В море это можно было бы позволить. Но здесь, в этот неповторимый ответственный момент, перед своими матросами и толпой посторонних людей, он не может разрешить, чтобы кто-нибудь, даже Таруси, подсказывал или навязывал ему свое мнение. А если Таруси полезет с советом, он не станет его слушать. Более того, это будет конец их дружбы.

С моря потянуло холодом. Обнаженные тела вылезших из воды парней сразу посинели. Но раскрасневшиеся лица людей, толкающих судно, не чувствовали холода. Пот струйками катился по их разгоряченным, немного осунувшимся от усталости лицам.

Старый моряк, который первый предупредил о крене судна, снова подошел к капитану и шепнул ему что-то на ухо. Справа от судна земля была более мягкой, песчаной, к тому же уклон был в левую сторону, поэтому нужно было опасаться именно крена влево. Хотя Таруси не мог расслышать слов старика, но по его жестам он понял, что тот предлагает подвести подпорки с левой стороны и поставить туда побольше людей. Таруси в душе очень хотел, чтобы капитан прислушался к совету старика и как можно скорее, пока не остыли еще разгоряченные тела людей, отдал приказание налечь с этой стороны. Но капитан что-то мешкал, видимо из-за глупого принципа, не желая внять совету старого моряка. Его упрямство начинало нервировать Таруси, хотя сам себе он дал слово не волноваться и не принимать близко к сердцу чужие заботы.