– Фальшивые деньги, – объяснила Таппенс. – Их всегда называют слякотью. О, Томми, наконец-то мы заполучили дело в стиле Эдгара Уоллеса!
– Верно, – согласился Томми. – И мы с тобой доберемся до Хрустителя.
– А что такое Хруститель?
– Новое слово, которое я придумал, – ответил Томми. – Тот, кто пускает фальшивые купюры в обращение. Банкноты хрустят, поэтому он Хруститель. Ничего не может быть проще.
– Хорошая идея, – одобрила Таппенс. – Правда, мне больше нравится Шуршатель. Это куда более выразительно и зловеще.
– Нет, – возразил Томми. – Я первый сказал «Хруститель» и буду придерживаться этого термина.
– Как же я буду наслаждаться этим делом! – воскликнула Таппенс. – Ночные клубы, коктейли… Завтра куплю тушь для ресниц.
– Твои ресницы и так черные, – заметил ее муж.
– А я сделаю их еще чернее, – заявила Таппенс. – И вишневая губная помада тоже не помешает.
– Все-таки ты в душе настоящая распутница, Таппенс, – сказал Томми. – Какое счастье, что ты вышла замуж за такого серьезного и респектабельного мужчину средних лет, как я.
– Погоди, – усмехнулась Таппенс. – Когда ты окажешься в клубе «Питон», от твоей респектабельности ничего не останется.
Томми извлек из буфета несколько бутылок, два бокала и шейкер для коктейлей.
– Начнем сразу, – предложил он. – Мы начинаем охоту за тобой, Хруститель, и твердо намерены до тебя добраться!
Глава 14
Хруститель
(продолжение)
Познакомиться с супругами Лейдло оказалось нетрудным. Томми и Таппенс, молодые, хорошо одетые, жизнелюбивые и явно не нуждающиеся в деньгах, вскоре стали своими в избранном кругу, к которому принадлежали Лейдло.
Майор Лейдло был высоким блондином, на вид типичным добродушным англичанином, чему, однако, противоречили некая жесткость в лице и быстрые косые взгляды, которые он бросал время от времени.
Майор превосходно играл в карты, и Томми обратил внимание, что при высоких ставках он редко вставал из-за стола проигравшим.
Маргерит Лейдло совсем не походила на мужа. Она была очаровательным существом с изяществом лесной нимфы и лицом девушки Грёза[24]. Ее ломаный английский был столь же очарователен, и Томми не удивляло, что большинство мужчин становились ее рабами. Казалось, ей сразу же приглянулся Томми, который, играя свою роль, охотно присоединился к сонму ее поклонников.
– Я никуда не могу идти без моего Томми, – говорила она, произнося его имя на французский лад, с ударением на последнем слоге. – У него волосы цвета заката, не так ли?
Однако ее отец выглядел куда более зловеще с его прямой, как палка, фигурой, черной бородкой, безукоризненно вежливыми манерами и цепким взглядом.
Таппенс первая сообщила о прогрессе, подойдя к Томми с десятью однофунтовыми купюрами:
– Посмотри-ка на них. Они фальшивые, верно?
Томми обследовал банкноты и подтвердил диагноз Таппенс.
– Где ты их взяла?
– У этого молодого человека, Джимми Фолкнера. Маргерит Лейдло дала их ему, чтобы он поставил для нее на лошадь. Я сказала, что мне нужны мелкие купюры, и дала ему вместо них десятку.
– Все новенькие и хрустящие, – задумчиво промолвил Томми. – Едва ли они прошли через много рук. Полагаю, молодой Фолкнер ничего не подозревает?
– Джимми? Он просто душка. Мы с ним стали большими друзьями.
– Это я заметил, – холодно сказал Томми. – По-твоему, это необходимо.
– Не для дела, только ради удовольствия, – ответила Таппенс. – Он такой славный мальчик. Я рада, что вырвала его из когтей этой женщины. Ты и представить себе не можешь, во сколько она ему обходилась.
– По-моему, он влюбился в тебя по уши, Таппенс.
– Иногда я и сама так думаю. Приятно сознавать, что ты все еще молода и привлекательна, не так ли?
– Твой моральный уровень, Таппенс, удручающе низок. Ты смотришь на эти вещи с неправильной точки зрения.
– Я уже много лет так не наслаждалась, – абсолютно не смутившись, заявила Таппенс. – А ты сам чем лучше? Я в эти дни тебя практически не вижу, по-моему, ты окончательно поселился в кармане у Маргерит Лейдло.
– Бизнес, – кратко отозвался Томми.
– Но она привлекательная, верно?
– Не в моем вкусе. Я от нее не в восторге.
– Лгунишка! – рассмеялась Таппенс. – Впрочем, я всегда думала, что лучше выйти замуж за лгуна, чем за дурака.
– Полагаю, – заметил Томми, – муж не обязательно должен быть либо тем, либо другим?
Но Таппенс всего лишь с сожалением посмотрела на него и удалилась.
Среди шлейфа обожателей миссис Лейдло был простоватый, но весьма состоятельный джентльмен по имени Хэнк Райдер.
Мистер Райдер прибыл из Алабамы и сразу же проявил намерение сделаться другом и наперсником Томми.
– Удивительная женщина, сэр, – сказал он Томми, провожая прекрасную Маргерит благоговейным взглядом. – Как ни крути, a la gaie France[25] не перещеголяешь, правда? Когда я рядом с ней, то чувствую себя одним из самых ранних экспериментов Творца. Он должен был здорово набить руку, прежде чем создать что-либо столь прекрасное, как эта женщина.
Томми вежливо согласился, но мистер Райдер на этом не успокоился.
– Просто стыд, что такое прелестное создание может испытывать денежные затруднения.
– А она их испытывает? – осведомился Томми.
– Можете в этом не сомневаться. Странный тип этот Лейдло. Она сама мне говорила, что боится рассказывать ему о своих пустяковых долгах.
