Партизанской тропой Гайдара - [78]
И хотя их было много, а он стоял на бугре один (я-то возился с пулеметом), и хотя одной только очереди вполне хватило, чтобы его убить, — ни у кого из немцев не достало смелости остановиться, прицелиться и пустить в него очередь.
Ни у кого... И я их понимаю.
Случается, наступает батальон на батальон. Рота на роту. Наконец, рота — на взвод, на двадцать человек, и такое на войне случается тоже.
Но когда к холму бежит полторы сотни солдат, а навстречу, в полный рост, подымается один-единственный человек и атакующие видят, что он их не боится, — это невыносимо страшно. Это невозможно выдержать.
И они не выдержали.
Побежали.
Мне удалось наконец вытащить злосчастную ленту и вставить другую. Гайдар подхватил с земли пулемет и, с легкостью вскинув его, будто мелкокалиберную винтовку, начал бить им вслед, не давая опомниться.
Держа коробку с последней лентой, я поднялся рядом, следя за тем, чтобы не получилось нового перекоса.
Когда кончились патроны, Аркадий Петрович с сожалением опустил пулемет. Спрыгнул в окоп. И осипшим от крика голосом сказал:
— Теперь, Миша, беги. Я за тобой.
ГЛАВА XXXVIII. ПОСЛЕДНИЙ ВЫСТРЕЛ
К переправе Гайдар пришел последним. Кроме Тонковида, его ждали Горелов, Кравченко, Денис Ваченко и Бутенко.
Аркадий Петрович тяжело дышал. Возбуждение боя проходило. Перебираясь по стволу через трясину, он дважды оступился.
Партизаны удалились от лагеря километра на два и сделали привал. Кто выливал воду из сапог и перематывал портянки, кто выжимал шинель и сушил гимнастерку, кто заново и потому особенно остро переживал все перипетии недавней схватки и нервно курил.
Изредка доносились автоматные очереди: немцы продолжали прочесывать лес. Но опушка, где сидели сейчас бойцы, казалась глубоким тылом. Наконец смолкли и выстрелы. В лесу стало тихо.
— Надо бы посмотреть, что в лагере делается, — негромко сказал Горелов. — Кто пойдет?
— Я пойду, — ответил Скрыпник. И тут же смущенно добавил: — Интересно все-таки.
— Я могу пойти, — вызвался Денис Ваченко.
— И я, — произнес Гайдар.
— Тебе, Аркадий Петрович, можно бы и посидеть, — ответил Горелов. — Ты свое сегодня отходил.
— Нет, я пойду тоже, — настаивал Гайдар.
Пошли. Аркадий Петрович прихватил с собой чью-то винтовку, положив в карман несколько обойм.
До лагеря оставалось не более ста метров. Партизаны притаились в кустарнике за болотом. Гитлеровцы хозяйничали вовсю: они выкапывали ящики и мешки, с помощью миноискателей находили оружие и боеприпасы, шарили в землянках, выбрасывая оттуда одеяла, подушки, полушубки, книги, посуду...
Из дверей штабной землянки показался фашист. В руках он нес черное кожаное пальто. Это был летный реглан полковника Орлова, причинявший в свое время немало забот всей группе.
Кожаное пальто резко выделялось среди шинелей. Стоило где-нибудь в пути напороться хоть на одного немца, как он целил непременно в Орлова.
Среди товарищей всерьез считалось: возле полковника — «опасная зона».
Аркадий Петрович в те дни бросил даже клич: «Экипируем полковника». Возвращаясь с заданий, бойцы приносили шинели, макинтоши. Но ростом Орлова бог не обидел, и все оказывалось мало, пока Гайдар не добыл трофейную плащ-палатку, длинную, до пят. Полковник носил ее поверх пальто.
Перед уходом из отряда Орлову дали полушубок, а реглан свой он оставил в лагере.
...Немец крикнул что-то, прибежало сразу несколько человек, и он всем стал показывать свою находку — сначала с лицевой стороны, а потом даже подкладку. Другие солдаты трогали, качали головой и что-то говорили.
— Эх, убить бы еще одного гада! — с тоской произнес Гайдар и вскинул винтовку.
Раздался выстрел. Фашист, который показывал пальто, вздрогнул и упал, накрывшись черным регланом Орлова, как саваном.
Гитлеровцы открыли по кустам бешеную стрельбу. Но партизан там уже не было.
ГЛАВА XXXIX. ЛАГЕРЬ У ПРОХОРОВКИ
Путь к Степанцам на этот раз показался неимоверно долгим. Сначала гуськом, со всеми предосторожностями двигались по лесу. Но вот появились редкие могучие дубы. Лес кончался. Начиналась Леплява.
Взошла луна, и партизаны свернули в болото, в шуршащие камыши, пока слева, на пригорке, не вырисовалась крыша Степанцовой хаты.
Гайдар и Горелов остановились, долго, зорко всматриваясь в унылые огороды с разбросанной ботвой и видные отсюда, снизу, дворы соседних изб.
Шепнув товарищам: «По двое», Горелов и Гайдар стали быстро взбираться по пологому склону.
У хаты опять остановились. Оглянулись. Бойцы (их было человек двадцать) стояли, прижавшись к стенам сарая, готовые разом проникнуть в дом или повернуть назад, в камыши.
Аркадий Петрович приблизился к маленькому окошку, что выходило сюда, на огород, легко отодвинул створчатый ставень и осторожно постучал по стеклу.
В проеме появилась старушечья голова в платочке. При свете луны было видно, как старушка испуганно всплеснула руками. Аркадий Петрович подал знак. От сарая отделились партизаны. Стараясь не шуметь, обогнули хату и поднялись по ступенькам в дом.
О бое село уже знало. И потому Афанасия Федоровна и баба Устя, как только закрылась за бойцами дверь, вопросительно и тревожно уставились на ночных гостей.
Книга Бориса Николаевича Камова создавалась на протяжении почти двух десятилетий. Это — наиболее полное жизнеописание А. П. Голикова-Гайдара. Помимо общеизвестных фактов, автор сообщает о множестве драматических событий, о которых невозможно было рассказать до перестройки и в период разгула «солоухинщины».Автор поставил перед собой задачу: выяснить, насколько справедливы обвинения в преступлениях, будто бы совершенных А. П. Голиковым (будущим писателем А. П. Гайдаром) в годы Гражданской войны. С обвинениями такого рода с конца 1980-х гг.
Повесть о солдатском и писательском подвиге А. П. Гайдара в 1941 году на фронте и в партизанском отряде; о поиске его сумки с рукописями и дневниками, которая пропала после его гибели; о боевых товарищах писателя. Повесть-поиск «Сумка Гайдара» продолжает и дополняет уже известную книгу того же автора — «Партизанской тропой Гайдара».
В повести автор рассказывает о службе Аркадия Голикова, будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, в Хакасии в 1922 году, о его единоборстве с неуловимым атаманом Соловьевым (поединку был посвящен известный фильм «Конец «императора тайги»). Когда Голиков по болезни был уволен из армии, он решил испытать свои силы в литературе.
Повесть о детстве и боевой юности Аркадия Голикова — будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, о том легендарном периоде его жизни, о котором А. П. Гайдар сказал: «Это была обыкновенная биография в необыкновенное время».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.