Партизанской тропой Гайдара - [30]
Взрыв длился доли секунды. Но для тех, кто его наблюдал, время словно остановилось, настолько отчетливо они видели, как умирал мост.
Когда обломки уже рухнули в воду, до саперов долетел дробный грохот оживших фугасов. Все были потрясены этим грандиозным и трагическим зрелищем.
Молча сели в машины. Гайдар ехал в легковой. За ней следовал грузовик с красноармейцами. Бойцы беспрестанно оглядывались назад. Так оглядывается человек, который только что оставил дом и не знает, скоро ли он в него вернется.
Но никто не догадывался, что Гайдару в эту минуту тяжелее вдвойне: он за свой короткий век оставлял город второй раз...
Впервые это было в гражданскую.
ГЛАВА XVIII. «МЫ ОПЯТЬ ЗДЕСЬ БУДЕМ!»
Август в 1919 году выдался жарким. С утра и до вечерней зари нещадно палило солнце, выматывая последние силы.
Пятый день, переменив уже пятую позицию, дралась «Железная бригада» курсантов — последний заслон на пути белых к Киеву.
Уже замолчали на флангах пулеметы. Уже не слышно стало последней батареи, уже, заглушив на мгновение всё, ахнул необъятным облаком пара бесстрашный, пойманный в ловушку белыми бронепоезд.
А курсанты дрались. Немало их, в новых командирских гимнастерках, полегло, немало, томясь от жары и боли, металось на тряских телегах и стонало в беспамятстве в случайных избах.
Все тоньше вытягивалась линия обороны, пока и ее не прорвал белый кавалерийский эскадрон. Оставалось одно — отойти.
Приказ Подвойского — любой ценой задержать Петлюру — был выполнен. Время, необходимое для эвакуации города, выиграно. Большего никто не требовал.
Но Аркадий Голиков, вступая с остатками шестой своей роты на окраину Киева, испытывал острую тоску.
Чем ближе был центр, тем чаще встречался торопящийся народ — беженцы, в основном бедняки, мелкие ремесленники, рабочие, которые не ждали ничего хорошего от Петлюры.
Остатки роты двигались не останавливаясь. Вот и бывшая обитель курсов. Молчал черными пятнами распахнутых окон покинутый корпус. С чердаков изредка раздавались трусливые выстрелы по отступающим. Бухали колокола — где тревожным набатом, где праздничным перезвоном.
Голиков с товарищами переправлялся по Цепному мосту. Люди текли по нему сплошной рекой, тесно прижавшись друг к другу...
Красноармейцы миновали слободку и свернули в лес. Было совсем темно. Сотни груженых подвод тащились по дороге. Повсюду, спотыкаясь, брели беженцы, курсанты, красноармейцы. Многие дремали на ходу.
Голиков с бойцами своей роты остановился на высоком лесистом бугре, всматриваясь в сторону Киева.
— Ну, прощай, Украина! — сказал один.
— Прощай! — эхом повторили товарищи.
— Мы опять здесь будем!
— Будем!..
«Точно последний, прощальный салют уходящим, ослепительно ярким блеском вдруг вспыхнуло небо. Потом могучий гул, точно залп сотен орудий, прокатился далеко по окрестностям. Еще и еще...
Это рвались пороховые погреба оставленного города», — так писал об этом трагическом дне 1919 года в своей повести «В дни поражений и побед» Аркадий Гайдар.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. В тылу врага
ГЛАВА XIX. АБРАМОВ ИЗ «КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ»
О «Континентале», его суматошном и суровом быте, об отступлении из Киева мне впервые рассказал Борис Абрамович Абрамов, бывший специальный корреспондент «Красной звезды».
Телефон его разыскала и сообщила Лия Лазаревна Соломянская. Но Абрамов долгое время не мог меня принять: сердечные приступы случались с ним почти ежедневно, а разговор о сорок первом годе требовал сил, и немалых.
Наконец, когда я позвонил Абрамову в очередной раз, он решительно сказал: «Давайте приезжайте... Это может повторяться без конца, а вам надо работать...»
— Довелось мне бывать с Аркадием и на передовой, — вспоминал Борис Абрамович, — и я никогда не забуду испуга на лицах мальчиков-лейтенантов, разумеется, недавних его читателей, когда они видели, что Гайдар норовит попасть туда, где всего опасней.
— Аркадий Петрович, пожалуйста, не надо, — упрашивали они его.
— Есть, есть, — шутливо брал он под козырек своей каски. И в самом деле больше под огонь не лез. Разумеется, до следующего раза.
Но это не было бравадой, смею вас уверить... Понимаете, в нем чувствовался профессиональный военный, опытный, бывалый командир. И потому отношение к происходящему у него тоже было особое, командирское.
И в самое пекло он порой лез, чтобы увидеть интересное, может быть, ему одному. У меня сейчас такое ощущение, что Аркадий там, в окопах, что-то все время для себя решал...
— А вы знали полковника Орлова? — спрашиваю Абрамова напоследок. — Существует мнение, что из Киева Аркадий Петрович выходил с его группой...
— Я вам уже рассказывал, что восемнадцатого сентября Гайдар выехал из Киева вместе с нами. Потом мы с ним потерялись под Борисполем. Что касается Орлова, то лично я его не встречал. Аркадий мне тоже ничего не говорил. Может, они встретились после? Во всяком случае, тут я вам помочь уже не могу.
...Мы расстаемся с Борисом Абрамовичем друзьями. Уславливаемся о новых встречах.
А в январе 1964 года звоню по телефону, и мне вдруг говорят: «Абрамов скончался...»
ГЛАВА XX. ЗАБЫТОЕ ПИСЬМО
Снова ищу... В небольшом кабинете с двумя непрестанно звонящими телефонами перебираю копии писем о Гайдаре, присланных в Союз писателей.
Книга Бориса Николаевича Камова создавалась на протяжении почти двух десятилетий. Это — наиболее полное жизнеописание А. П. Голикова-Гайдара. Помимо общеизвестных фактов, автор сообщает о множестве драматических событий, о которых невозможно было рассказать до перестройки и в период разгула «солоухинщины».Автор поставил перед собой задачу: выяснить, насколько справедливы обвинения в преступлениях, будто бы совершенных А. П. Голиковым (будущим писателем А. П. Гайдаром) в годы Гражданской войны. С обвинениями такого рода с конца 1980-х гг.
Повесть о солдатском и писательском подвиге А. П. Гайдара в 1941 году на фронте и в партизанском отряде; о поиске его сумки с рукописями и дневниками, которая пропала после его гибели; о боевых товарищах писателя. Повесть-поиск «Сумка Гайдара» продолжает и дополняет уже известную книгу того же автора — «Партизанской тропой Гайдара».
В повести автор рассказывает о службе Аркадия Голикова, будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, в Хакасии в 1922 году, о его единоборстве с неуловимым атаманом Соловьевым (поединку был посвящен известный фильм «Конец «императора тайги»). Когда Голиков по болезни был уволен из армии, он решил испытать свои силы в литературе.
Повесть о детстве и боевой юности Аркадия Голикова — будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, о том легендарном периоде его жизни, о котором А. П. Гайдар сказал: «Это была обыкновенная биография в необыкновенное время».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».