Партизанская богородица - [66]

«Бесстыжая!» — подумала Палашка и еще подумала, что таким вот жить легче, такая не оттолкнула бы своего парня, как она — Палашка — оттолкнула Саньку...

— У нас в соседях, — Аксютка по-свойски обняла Палашку за плечи, — офицерик на квартире стоит. До чего красавчик! Я тебе покажу его. И, знаешь, — Аксютка фыркнула и перешла на торопливый шепот, — утром выйдет во двор, весь голый! И зачнет руки-ноги взметывать. А я затаюсь в сарайке и смотрю в щелочку. Утром вместе посмотрим. Понравится — познакомлю. Он к учительнице ходит. Только она не больно его привечает. Да он, как на тебя посмотрит, забудет свою учительницу.

«Ой, бесстыжая!»

Палашка хотела прямо высказать, что она думает, но вовремя спохватилась, сообразила, что Аксютка еще может пригодиться ей.

Но все же сказала:

— Не за этим я приехала!

— А за чем же? — простодушно спросила Аксютка.

Палашка смутилась. Ну-ко, действительно объясни: зачем?

И объяснила не очень убедительно:

— Ну, просто посмотреть...

Аксютка выразительно захохотала.

— ...у вас против нашей слободы — как город, — продолжала выкручиваться Палашка. — Сказывают, пушки привезли, чуть не с дом...

Аксютка снова залилась.

— Знаем мы эти пушки! На языке пушки, а на уме пушкари. Никаких тут пушек нету.

— Скажешь, и пулеметов нету?

— Пулеметы есть, сама видела. Мне один офицерик обещал дать из пулемета пострелять. Соврал, поди. Все они до этого добрые... Знаешь что? Пойдем к нам! Поедим, поспим малость, а вечером... — она лихо подмигнула Палашке.

— Недосуг мне сейчас, — отказалась Палашка.

— Чо делать?

Палашка сказала, что должна отыскать свою бабку.

— Звать-то как ее?

— Марфа Кузьминишна.

Аксютка на минуту задумалась.

— Вроде в нашем конце есть такая. Пойдем, тетка у меня всех старух знает.

Палашка не могла придумать никакого предлога, как отвязаться от назойливо любезной Аксютки. Решила пойти и сбежать потихоньку, когда Аксютка уляжется отдыхать.

Выручил случай.

Тройка запыхавшихся коней лихо вынесла в гору давешнюю коляску. Сидевший в ней офицер — Палашка успела только разобрать, что это не седоусый и не молоденький его адъютант — окликнул:

— Аксюта!

Солдат на козлах придержал коней. Аксютка вскочила в коляску. Замахала рукой Палашке:

— Поехали!

Палашка замотала головой.

— Вечером сюда приходи! — крикнула Аксютка, и коляска с нею и офицером скрылась за поворотом.

Палашка спустилась к пристани. Очень-то близко подойти не осмелилась. Остановилась возле баб, торговавших солеными грибами и огурцами, семечками и мятой мокрой брусникой.

Но и отсюда хорошо было видно седоусого капитана, стоявшего на верхней палубе парохода. Возле него стояли молоденький адъютант и еще два офицера. На открытой корме толпились солдаты.

Палашка порадовалась про себя, что хоть на один вопрос сможет точно ответить Николаю Михалычу. Решила дождаться, пока отчалит пароход, а потом побродить по селу, авось еще что узнается. Чтобы не стоять без дела, попыталась пересчитать, сколько солдат уезжает вместе с капитаном. Несколько раз сбивалась со счета — солдат на корме было много, и к тому же они то и дело переходили с места на место — и начинала пересчитывать сызнова.

За всем тем не заметила, что к ней зорко присматривается молодой казачий урядник, стоящий вместе с тремя другими казаками, облокотясь на перильца выкинутых на берег пароходских сходен.

Убедясь, что точного счету не получается, Палашка собралась уходить. Купила у толстой рябой бабы два стакана семечек (у нее были «николаевские» деньги: Николай Михалыч дал «на всякий случай»), но не успела еще ссыпать их в платок, как кто-то, подойдя сзади, цепко ухватил ее за локоть.

Палашка в испуге оглянулась.

Рослый казачина в урядничьих погонах смотрел на нее с недоброй ухмылкой.

— Тебя-то мне и надо!

У Палашки руки и ноги стали, как не свои. Выронила платок с семечками.

«Дарья, змея, выдала!.. Замечают теперь... На погибель послал в этот дом Санька!..»

Урядник щурил круглые глаза, как кот на пойманную мышь.

— Кого это ты выглядывала, красавица?

Палашка вырвала руку, постаралась возмутиться.

— Никого не выглядывала! По берегу пройти нельзя!

— Однако, я тебя, девка, первый раз вижу? Откуда заявилась?

— Из Николаевского заводу. Вот откуда!

Лучше бы Палашке этого не говорить...

Урядник перестал ухмыляться. Рванул за руку.

— Айда в контрразведку! Там разберемся, какого ты заводу.

Палашка решилась на последнее средство.

— Чего привязался! — огрызнулась она. — Знала бы, вовек не пошла! Сказывали девчата: здесь солдатики молодые, веселые. Женишка можно присмотреть. Поверила, дура! А тут, как кобели, на людей бросаются!..

Казачина весело заржал.

— Давно бы так! А то — ничего не выглядывала. Стало быть, меня и выглядывала. Я вашего брата насквозь вижу.

Но руку Палашкину не выпускал и еще прибавил шагу.

— Куда ты меня волокешь?

— Знамо куда. На смотрины. Сама сказала, женихами интересуешься.

«Из огня да в полымя!» — подумала Палашка. И стала корить себя. — Поторопилась! Может, обошлось бы и без этого посула. Не нашла другой отговорки!..»

— Чего ты меня силком тащишь? Сама найду, не обробею. Да пусти ты, чего уцепился!

Урядник больно, как клешами, сдавил Палашкины плечи. Заглянул ей в глаза. По красивому сытому его лицу пробежала снисходительная усмешка.