Партизан - [61]

– Согласен.

– Рябов, давай сюда марлю. Значит, так, Анисимович, слушай меня внимательно, – когда унтер скользнул в импровизированную операционную, заговорил Шестаков. – Берешь с собой одного бойца, и вместе с поручиком ведете генерала на полянку. Но если вдруг возникнет опасность, что его освободят или у него появится возможность сбежать, бей сразу.

– Это…

– Да. Наповал. Невзирая на чины. Если поручик… Если тебе даже покажется, что он недоволен уничтожением генерала, и уж тем более попытается помешать, кончай и его. Не гляди на меня так. Здесь-то он нам ничего не сделает, а вернемся, глядишь, и под трибунал загремим за убийство пленного генерала. Мне ваши жизни дороже, чем все эти генералы, вместе взятые. И за поручика не переживай, война все спишет.

– Ясно, ваш бродь, – нервно сглотнув, ответил унтер.

– Вот и хорошо, что ясно. Привезенный аэропланом груз доставишь сюда. Здесь будет наш базовый лагерь, сюда мы и вернемся. Тяжко придется, но вы уж потерпите. Отправляйтесь налегке, получится по полста кило на брата. Ну уж как-нибудь донесете груз.

– Ничего, сдюжим, мы мужики крепкие.

– Вот и ладно.

– Ваш бродь… – подал голос Началов, когда унтер покинул палатку.

– Не переживай, Никита, мы уж что-нибудь придумаем, чтобы, если что, никто не докопался до истины.

– Та я не про поручика. Кто не с нами, так и черт с ними! Ларион… – Отмахнулся ветеран.

– А-а, вон ты чего. А я уж подумал, что ты о трибунале тревожишься. Насчет Иллариона не знаю. Вроде штопаю по уму, и организм у него достаточно сильный. Но крови он много потерял. Опять же условия ему нужны, тепло, мягкая постель, уход.

– Это я все устрою.

– А еще ему печенка нужна, чтобы кровопотерю побыстрее восстановить.

– А печенку-то любую?

– Абсолютно.

– Ну, это не беда. Петли расставлю, кого-нить обязательно поймаю.

– Не знал, что ты охотник.

– Та какой охотник, ваш бродь, так баловались по детству в лесу, – отмахнулся Началов.

– Ясно. Свет.

Бирюков, у которого затекла рука, встрепенулся и поправил положение фонаря. А может, и заслушался, столько всего интересного тут прозвучало. И еще это указывает на безмерное доверие со стороны их благородия. Ну что же, пусть слушает и делает выводы, но и про свои обязанности не забывает.

– Пот.

Началов сноровисто обтер лоб прапорщика. Тот, по обыкновению, проморгался, помянул недобрым словом дрянное освещение, полевые условия, припомнил чью-то мать и вернулся к работе. Нужно заканчивать. Глядишь, парнишка выкарабкается. Очень уж серьезно ему досталось. Они несколько часов уходили от возможной погони, петляя и путая следы, как зайцы, чтобы не навести противника на их базовый лагерь. И все это время паренек трясся на носилках, истекая кровью…

* * *

«Считать предоставленные вами сведения достоверными не имею возможности, тчк Имеется ли подтверждение из иных источников, тчк Генерал артиллерии Иванов».

Аппарат прекратил перестук, и телеграфист, оторвав бумажную ленту, протянул ее генералу. При этом он всячески старался изображать из себя мебель. Нет, командующего любили и уважали, знали и о его заботливом отношении к подчиненным. Но те, кто знал его поближе, предпочитали не вызывать его неудовольствия, когда он был во взвинченном состоянии.

– Оч-чень интересно, – прочитав телеграмму, сквозь зубы процедил Брусилов. – Они что же, за все это время не смогли захватить языка на участке Третьей армии? – Командующий бросил взгляд на своего начальника штаба генерала Ломновского.

– Я связывался с начальником штаба Третьей армии генералом Добровольским и поделился с ним имеющимися у нас сведениями. Но или они так и не удосужились проверить эти данные, или у них ничего не вышло. Никто не хочет докладывать наверх о своих неудачах.

– Пишите, – обратился Брусилов к телеграфисту. – Я располагаю достоверными сведениями, что главный удар будет произведен на участке Третьей армии, в районе Тарнов – Горлица. На территории противника захвачен начальник штаба Одиннадцатой германской армии, с картами и документами. Для их переправки вылетел аэроплан. Однако считаю, уже сейчас необходимо сосредоточить резервы на указанном участке для проведения контрудара. Пассивная оборона может привести к прорыву фронта. Генерал кавалерии Брусилов.

– Думаете прислушается? – с явным сомнением поинтересовался Ломновский.

– Вот эта бумажка, – Брусилов тряхнул телеграфной лентой, зажатой в кулаке, – уже официальный документ. Господи, у нас с Рузским, конечно, имелся целый ряд противоречий, но ей-богу, лучше бы его назначили командовать нашим фронтом.

– И тогда неизвестно, что бы было на Северо-Западном, – покачав головой не согласился Ломновский. – Николай Владимирович умный, достаточно решительный и гибкий командующий. Стоит признать, что во многом благодаря его стараниям зимняя кампания этого года не принесла германцам успеха.

– Я этого как раз и не отрицаю. Но в настоящий момент меня волнует обстановка на нашем фронте. Я связывался с начальником штаба фронта… – Брусилов замолчал, явно пытаясь скрыть свою досаду.

– И что Драгомиров?

– Он пытается достучаться до Иванова, но безрезультатно.

В этот момент вновь ожил телеграф, начав набивать сообщение из штаба фронта. Брусилов сосредоточился было на бегущей полоске, но его отвлекли.