Паровые сказки - [42]

Голосование подходило к концу. Последним со своего места поднялся Шеймус Доннован. Марийка и Йордан застыли в ожидании, глядя на бородатого сказочника, неспешно пробирающегося к камину через ряды стульев. И в этот момент раздался голос Вандермейера:

— Ты ведь не сделаешь этого, Шеймус? Они — всего лишь дети. Позволь им уйти с этого проклятого поезда.

Мистер Доннован дёрнулся, как от пощёчины. Рука сказочника уже тянулась к шару, но слова Вандермейера вынудили его остановиться.

Повисла тишина.

— Все верят в их историю, — голос Вандермейера звенел от напряжения. — Будь человеком, Шеймус. Или тебя лучше называть Удгаром?

Бородач обернулся.

Теперь все видели, что обычное выражение добродушной отстранённости исчезло с лица Шеймуса Доннована. Пассажиры увидели жёсткого начальника, готового держать ситуацию под контролем.

— Мы же договаривались, — укоризненно произнёс бородач.

Вандермейер встал со своего места — он хотел быть на одном уровне с оппонентом.

— Да, ты прав. Но я хочу помочь им.

До постояльцев «Вояжа» понемногу начало доходить, что перед ними стоит Удгар Тресинский — легендарный владелец поезда. Всё это время режиссёр спектакля прятался среди актёров, прикрываясь личиной мистера Доннована. Участвовал в голосовании наравне со всеми. Делал вид, что ничего не понимает. Коллекционировал чужие истории, придумывал свои. Или не придумывал.

— А кто же звонит по телефону и общается с распорядителем? — тихо спросил господин Ларус.

— Его помощники, — отмахнулся Вандермейер. — Их трое или четверо. По совместительству — коридорные соседних вагонов.

Удгар Тресинский не спорил. И он был предельно спокоен. Этот поезд по-прежнему принадлежал ему, а все сказочники были вынуждены подчиняться установленным правилам. Сомнения в собственных силах исчезли. Перед пассажирами вновь стоял уверенный и властный хозяин, привыкший манипулировать людскими судьбами. Йордан с ужасом осознал, что этот добродушный толстяк собирается проголосовать против возвращения его родителей. По каким-то причинам Костовы бородачу не нравились. И, судя по всему, Тресинский мог управлять шаром в отличие от остальных рассказчиков.

Коллекционер Чудес протянул руку к матовой поверхности артефакта. Йордан сглотнул, приготовившись увидеть красное свечение.

В воздухе что-то сверкнуло.

Никто толком не успел сообразить, как такое возможно, но Келоэд выбросил правую руку, а спустя мгновение лезвие метательного ножа застыло у виска Тресинского. Нож висел в воздухе, и Коллекционер видел его краем глаза.

— Убери руку, — сказал Келоэд.

Тресинский подчинился.

Портье двинулся к мастеру ножей по широкой дуге, мягко переставляя ноги. Келоэд отреагировал мгновенно — второй клинок отправился к цели и замер у самой переносицы распорядителя, слегка оцарапав кожу. Портье остановился на полушаге.

— Он должен проголосовать, — напомнил Вандермейер. — Иначе портал не откроется.

Келоэд посмотрел на Тресинского.

— Ты не убьёшь меня, — тихо произнёс Коллекционер. — Так не бывает. На Земле не действуют руны.

— Я тоже так думал, — согласился Келоэд. — Но это не мешает ведь пользоваться ножами, верно? Так что я продолжил тренировки с клинками. На всякий случай. А вам солгал. Выяснилось, что в поезде всё немножко иначе. Нарушаются кое-какие законы. А в Преддверье уже открыт портал, разве нет? Кто-то сумел распахнуть эту дверь раньше, чем я сел на «Вояж». Так что я могу управлять клинками в пределах гостиницы. Здорово, правда?

Коллекционер промолчал.

— Всё просто, — сказал Келоэд, и голос мастера не предвещал ничего хорошего. — Сейчас вы коснётесь шара и поверите в историю ребят. На ближайшей станции «Вояж» остановится, и мы все сойдём. Все, включая Костовых.

— А если нет?

— Он убьёт тебя, — предупредил Вандермейер. — Ты же знаешь. Этот парень из Преддверья, а там не шутят с клинками.

Удгар Тресинский вздохнул. Почему-то он не хотел возвращения Костовых. Но выбора ему не оставили.

— Хорошо, — Коллекционер сдался.

Йордан, не веря своим глазам, наблюдал за тем, как бледное свечение разливается по ладоням Коллекционера Чудес, окутывает поверхность шара, отбрасывает голубые всполохи на лица присутствующих. А потом ножи скользнули в ладони Келоэда и скрылись в потайных чехлах. Были радостные крики, поздравления, похлопывания по спине. Кто-то обнял Йордана, пожал ему руку. Пассажиры обступили Удгара Тресинского и потребовали номер апартаментов, в которых притаился Тихий Стимбург. Традиционных ритуалов не последовало — все двинулись в соседний вагон, увлекая за собой Йордана и Марийку.

И вот они стоят перед дверью.

— Как вы себе это представляете? — недоумённо произнёс Коллекционер. — Я создал «Вояж» таким образом, чтобы все порталы были односторонними.

— Но я здесь, — хмыкнул Вандермейер.

Удгар Тресинский нахмурился.

— Ты прошёл через трещину. Это не одно и то же.

В этот момент дверь отворилась.

На пороге стояли мужчина и женщина. Им было около тридцати, не больше. Во всяком случае, так казалось. Мужчина носил усы, его подбородок был гладко выбрит. Одежда — котелок, жилетка с висящей серебряной цепочкой, дорожный пиджак с кожаными заплатами на рукавах и серые брюки обычного кроя. Женщина была невероятно красивой — с правильными чертами лица, тонкой шеей и стройной, практически идеальной фигурой. Вьющиеся каштановые волосы были собраны в пучок и удерживались черепаховой заколкой. Красавица предпочитала носить мужскую одежду — джинсы с кожаными вставками, приталенный сюртук и чёрную рубашку с небрежно повязанным на вороте цветастым платком.