Паровозик из Ромашкова и другие рассказы - [42]

Прикосновения настолько легки, что не понимаешь – это чьи-то ладони или легкие перья

павлина.

Я закрыла глаза и не открывала их несколько секунд. А, когда, наконец-таки они отдохнули от

света – снова открыла.

Вокруг не было никого. Только я и кровать. Куда же все подевались? Где одеяло? Бутылка с

иглой? Что на мне за одежда? Какое-то белое платье. Ничего не понимаю. Куда же подевалась

боль? И почему все вокруг такое светлое? Я приподнялась с кровати и села. Поводила рукой

перед лицом. Мне стало очень страшно. Я водила рукой медленно, но видела следы, оставляемые

ею в воздухе, которые не исчезали несколько секунд. Я встала и пошла к двери. Открыла ее.

Здесь было настолько светло, а за дверью – кромешная тьма. Когда глаза привыкли к темноте, я

увидела в конце коридора свечение, тусклое как от фонаря. Захотелось сразу броситься к нему, потому что свет отдалялся.

-Жизель! Изель… Зель… Ль… – раздалось эхо. Я обернулась, сзади все было по-прежнему. Только

появились какие-то непонятные тени. Тени есть, а людей нет. Мне стало еще страшнее. Вдруг я

почувствовала сильную боль в области сердца. Будто кто-то ударил меня. Или, точнее, уколол. Я

упала. Моргнула и увидела, что надо мной нависают люди. В одном из них я узнала доктора. Он

вынимал длинную иглу. Это был прямой укол адреналина. Снова боль наполнила все тело. Руки

и ноги ныли. Голова раскалывалась. Я снова закрыла глаза и резко уснула. Как же мне стало

хорошо. Я летела куда-то. Точнее, меня несла неведомая сила. Я посмотрела вниз и увидела

бесконечную пелену облаков. Даже птицы не летают так высоко! Но я почему-то теперь не

боялась. В ушах у меня звучала музыка. Когда я к ней прислушалась, то различила звуки органа.

Затем сразу несколько тоненьких голосов. Это было похоже на… Католический хор мальчиков?

Да! Верно! Это тот самый хор, который я слушала перед поездкой в Соборе Парижской

Богоматери!

Ветер дул в лицо, я свободно вдыхала свежий воздух и звучала песня-молитва на латыни.

Блаженство… Я забыла обо всем и отдалась этому течению. Вдалеке виднелся огонек, похожий

на лучик солнца. Я летела к нему. Да, вот оно какое солнце! Я никогда не видела его так близко, причем смотрела на него совершенно свободно, не жмуря глаза. Вдруг скорость начала падать, а

снизу солнце начал затягивать какой-то черный диск. Я испугалась. Опомнилась и никуда уже не

летела, я просто висела в воздухе и смотрела, как белый диск небесного светила затягивается

черным. «Что это? Затмение?» – пронеслась мысль в моей голове за секунду до того, как мое

тело снова обрело массу и я начала падать. Вниз. Я зажмурилась, когда должна была удариться

о землю, но мои ожидания не оправдались. Я пролетела сквозь нее. А когда, все-таки, решилась

открыть глаза, то увидела прямо перед собой поднимающуюся железную стену, затем встала, обернулась. Я была все на той же Чертановской, но людей я не увидела. Только какие-то

прозрачные и плоские силуэты бродили по станции. Они начали стягиваться ко мне…

- Девочка, как тебя зовут? – спросил какой-то старичок.

Я была в замешательстве. А вы бы смогли поверить в это? К вам подходит “живая картинка” человека и разговаривает с вами. Причем я слышу русскую речь и понимаю ее, будто русский –

мой родной язык!

- Жизель. Жизель Ляфлёр, - ответила я.

- Сколько тебе лет? – спросила женщина.

- Мне… Девять.

- Как же печально, что это произошло так рано… – с грустью в голосе проговорил все тот же

старик, – Ну, что же… Добро пожаловать, – с легкой улыбкой на лице произнес он.

Часть 3. «Закат»

«Шло время. Менялись правители. Народ устал от бесконечной войны…» – вспомнила я слова

дяди Жака. Гонка вооружений, провокации, диверсии и длилось это 100 лет. 100 лет страданий, убийств, крови… И развязали это два правителя из-за территориального спора. Но насколько

люди верны своим идолам? Они продолжали сражаться друг с другом, несмотря на давнюю

смерть тех, кто развязал эту бойню. Ненависть передавалась из поколения в поколение. За

свободу! За равенство! За братство! И это лозунги тех, кто напал на мирных жителей? Да все эти

слова и гроша не стоят, если ты используешь их только для управления людьми!!! Получается, люди сотворили себе кумира? Или это кумир сотворил себе людей?..

Мир призраков оказался не таким страшным, как мне казалось в начале. Здесь было много людей

– те, кто погиб или умер в Метро. Пожалуй, самым странным оказалось то, что с течением

времени приведения не взрослеют. Внешне не изменяются. Мне было уже 29, но я оставалась в

том же теле маленькой девятилетней девчонки. Точнее, не в теле, а в оболочке.

«Вот она – вечная молодость!» – говорил всегда Михаил – электрик-монтажник путей, который

погиб по неосторожности уже больше пятидесяти лет назад.

Здесь не было времени. Даже часы над путями были недоступны для нас – призраков.

Самым страшным стало отсутствие эмоций. Никто не мог бояться, смеяться, плакать, переживать.

А иногда так хотелось… Мы все были лишены любых чувств. И я так мечтала снова почувствовать

запах папиных круассанов.

Но! Каждому из нас давался шанс, а именно, билет на поезд. Дата отправления была известна

изначально, а вот место назначения для каждого – свое и его приходилось узнавать только по