Паровозик из Ромашкова и другие рассказы - [37]

испугался, то разразился отчаянной руганью.

- Scheiße!!! – донеслось из-за противогаза.

- Не ори, не ори, - цыкнул на него, впрочем, не строго, Гельмут.

Он насмешливо поклонился статуэтке, навечно замершей в позе «моргалы выколю!», и немцы, настоящий и мнимый, прошагали мимо.

* * *

Вот оно перед ними, посольство Германии. Громадное здание из мрачного, тёмно-коричневого

камня. Строение напоминало систему мощных дотов: приземистые корпуса, мощные стены без

всяких украшений, маленькие окна. Ничего лишнего, строгость и монументальность. Правда, сейчас здание скорее напоминало Кенигсберг в 1945-ом, но всё равно производило сильное

впечатление.

- Германия… – думал Гельмут, глядя на эти обломки былого грозного величия. – Как там мой

славный Дрезден? Снова ли, как в сорок пятом, разрушен до основания, или всё же цел?

Но сейчас было не до ностальгии. Нужно было переходить к главной части миссии.

Проникнуть в здание труда не составило. Двери были выломаны, окна выбиты, и сложно было

себе представить, чтобы там кто-то жил. Впрочем, им нужно было не само здание.

Быстро прогрохотали по пустым залам и коридорам солдатские сапоги – и товарищи спустились

вниз, в подвал.

* * *

Откуда взял сталкер ту бумажку – так толком и не смог объяснить. Просто: «Увидел – валяется, подобрал».

Очередная группа смельчаков вернулась с поверхности, куда они совершали свои отчаянные

рейды через открытый «Нахимовский проспект». И у одного из них Гельмут заметил вдруг

бумагу, при виде которой у него чуть волосы не встали дыбом.

На схеме было написано по-русски и по-немецки: «План здания немецкого посольства». И там

был отмечен… вход в подземный бункер.

- Бункер! Там, скорее всего, люди, - пронеслось в голове Гельмута, - мои соотечественники! Они

укрылись в посольском бомбоубежище!!!

Если бы он не удержал себя в руках, ушлый сталкер наверняка взял бы за схему огромные

деньги… Но сталкер сам не понимал, что за вещь попала к нему в руки, и потому сумму запросил

самую ерундовую.

И с той минуты Гельмут потерял сон.

Видит Бог, ему не на что было жаловаться на «Севастопольской», ставшей его третьим

подземным домом. Они с Вильгельмом честно служили в армии обороны станции, их за это

кормили, но… Гельмут хотел большего, рано или поздно настанет старость, руки ослабнут, не

станет от него толку как от солдата. Что тогда? Если усидит у власти Истомин - пенсия. И то если

позволит бюджет. Если придёт к власти кто-то другой - прогонят на все четыре стороны. Точнее, на одну - больше идти было некуда.

Но главное – большего хотела Ира. Она страдала от полуголодной жизни в метро, от постоянных

опасностей, от полной безнадёги. И немец решил: я должен туда дойти. И с немецкой

серьёзностью подошёл к проблеме.

Месяц спустя, он пришёл к начальникам станции и в самых убедительных выражениях доказал

преимущество касок образца вермахта над теми, что носили севастопольцы, особенно напирая на

защиту шеи.

Гельмут был так красноречив, что и Владимир Иванович, и Денис Михайлович признали его

правоту. Вопрос был лишь, где их столько взять? И тогда Гельмут, работавший «немцем» на

Мосфильме вспомнил, что там была прорва всякого реквизита, касок в том числе, самых, причём, настоящих. И после долгих обсуждений, Истомин дал добро, тем более, что людей Гельмут не

просил – только патроны (без них в метро, как известно, ни пройти и шагу, а чем их больше –

тем больше и возможности).

И вот, они у цели.

Дверь в подземелье обнаружили легко. Схема, оказавшаяся в руках Гельмута, была верна. Точно

на указанном месте была огромная металлическая дверь. Разумеется, наглухо закрытая.

Увы, сразу стало ясно: такую гранатой не взять. Внимательный осмотр помещений тоже не дал

результатов. Посольство было заброшено давным-давно.

- Ну, - сказал немец, - садимся в засаду. Противогазы снять не выйдет – но что делать. Они рано

или поздно оттуда выйдут или войдут. Тогда мы и представимся.

- Аufassen! – прогудел его товарищ из-под противогаза.

И они стали ждать.

* * *

Они сбежали из Рейха, когда Гельмут понял, что больше жить там он не в силах.

Пока расстрелы были явлением скорее случайным, и притеснение «чёрных» не переходило

границ геноцида, Охриц ещё готов был терпеть… Но чем дальше шло дело, тем яснее становилось

немцу: пора куда-то бежать. А вариантов было не так уж много. Влачить жалкое существование

или стать чьим-то обедом ни ему, ни его друзьям не хотелось. И в рабство попадать тоже.

И потому они бежали на юг по серой ветке. Туда, где за мрачными, полными опасностей

туннелями, за станцией-убийцей «Нагорной» и отвратительным «Проспектом» скрывалась

загадочная, овеянная легендами «Севастопольская». Гельмут не слышал о ней двух одинаковых

историй, но из всего того, что говорили про таинственную станцию, сделал по-немецки чёткий

вывод: им туда. И он, как всегда, не ошибся.

«Севастопольская» приняла их, троих беженцев из Рейха, пусть и не с распростёртыми

объятиями (так тут никого не встречали вообще), но всё же сразу стало ясно – они попали туда, куда надо.

Охриц первым же делом пошёл к Истомину, командиру станции, и честно всё рассказал. Что они

из Рейха, но – не фашисты, что ни в одной казни ни он, ни его девушка, ни «Фридрих-