Пароль «Аврора» - [9]

– Разумеется, нет! Я велел Кириллу идти к себе и ложиться спать.

– Ясно. Ну, каждому свое. Это ты у нас великий наставник, а я так, погулять вышел… Возвращаемся к тому, с чего начали – от меня-то что нужно? Для чего ты прибежал?

– Я уже сказал. Нужно, чтобы ты протестировал Кирилла на психотропные препараты. Тебе смешно, а мы с Леной всерьез опасаемся за его здоровье. Прежде всего, душевное.

Смеяться расхотелось. Григорий затушил окурок. Отрезал:

– Нет. Никаких тестов.

– Почему?

– Во-первых, потому, что результат в любом случае будет положительным! Парень все еще на обезболивающих – тебе ли рассказывать, что они содержат, в числе прочих, наркотические вещества? Это во-первых. А во-вторых, я считаю Кирилла достаточно здравомыслящим для того, чтобы не употреблять наркотики. Мальчишка повзрослел, вот тебе и всё «изменившееся поведение»! А ты это почему-то в упор замечать не хочешь. Думаешь, если я безвылазно в клинике сижу, так знать не знаю, что вокруг происходит? Не в курсе, как он от вас с Леной отбрехаться пытается: «Разрешите мне заниматься другой темой»?

– Мы с Леной желаем Кирюше исключительно добра! Не хотим, чтобы он тратил время и силы на заведомо провальные эксперименты, а потом страдал от разочарования. То, над чем предлагает работать он, – бред сивой кобылы!

– Ну, может, и бред, вам виднее. Одно скажу: парень вырос, а ты на него все слюнявчик нацепить пытаешься. Сперва на «детские капризы» кивал, а теперь вовсе ерунду выдумал. – Григорий посмотрел на часы. – Вадик, пять вечера! Я спать пошел. – Решительно развернулся и направился в сторону своей комнаты.

Опасался, что Вадим ринется следом, и тогда уж придется его послать открытым текстом, но, слава богу, разобиженный ученый остался в коридоре.

Настороженно оглянувшись и убедившись, что его не преследуют, Григорий резко поменял направление. Вместо своей комнаты устремился в больничный отсек.

Войдя в ординаторскую, плотно закрыл за собой дверь. Придвинул к шкафчику с медикаментами стул. Закряхтев, взгромоздился на него ногами. Открыл верхнюю дверцу шкафчика и удовлетворенно кивнул.

В лаборатории Вадима спирта было немного – небольшая колба, оптику протирать, там и на пару глотков не будет. Основной запас хранился здесь, и Кирилл не мог об этом не знать. Григорий смотрел на пузатую бутыль со спиртом. Он догадался правильно. Из нее не отлили ни капли.

Эх, Вадик, Вадик… Два и два сложить не сумел.

Вчера была суббота. А по субботам в Бункер приходили адапты. Григорий был уверен, что пил Кирилл не один. Но не менее твердо он был уверен в том, что собутыльников давно и след простыл. Скачут прочь, как говаривал Герман, резвыми коняшками, чтобы не спалили.

А парень – молодец. Сам, понимаешь, погибай, а товарища выручай… Лихо он, однако, врать насобачился. Вадим проглотил эту бредятину – глазом не моргнул.

Спать расхотелось. Григорий, подумав, извлек из глубины шкафчика припрятанный там стакан. Плеснул на дно спирта – возвращаться к себе за самогоном было лень – неловко слез со стула. Разбавил спирт остывшей чайной заваркой. Отхлебнул. Со стаканом в руке прошел в лабораторию.

Привлеченные загоревшимся светом, в клетке завозились подопытные мыши. Живы, заразы!.. А ведь он их вчера, уколов вакциной, почти полночи облучал.

Григорий насыпал мышам корма. Наблюдая, как едят, и прихлебывая из стакана, качал головой.

Вадим, конечно, может говорить о несостоятельности теории Кирилла сколько угодно. А подопытные мыши, по настоянию последнего, уже которые сутки живут под облучением, воспроизводящим нынешнее солнечное, и прекрасно себя чувствуют.

Возможно, потому что рассуждать не умеют. Неграмотные…

Бункер. 15 дней после возвращения. Кирилл

К удивлению Кирилла, в этот раз телегу с продуктами сопровождал единственный парень, хотя обычно от Германа приходили двое.

– О! – как хорошего знакомого, приветствовал его рослый, плечистый возчик. – Здорово, бункерный. Ты в натуре, что ли, очухался?

– Как видишь. – Кирилл с недоумением – он готов был поклясться, что никогда прежде этого парня не встречал, – протянул адапту руку.

– Меня Шелдоном звать, – сообщил тот. – Это я тебя от люка в больничку тащил.

Вот оно что.

– Сталкер с Ларой у вас? – быстро спросил Кирилл.

– Ага. Давно уж приволоклись.

– Как они?

– Да нормально, чё им будет… – Шелдон оглянулся на телегу. – Слышь, мне потрещать-то – не вопрос, да разгружаться надо. Ты потом заходи, окей?

– Давай, помогу, – предложил Кирилл. – Вдвоем быстрее управимся.

– А можно тебе? Не навешают, что со мной трешься?

– Не навешают.

На самом деле, Кирилл немного опасался, что повариха Валентина Семеновна поднимет панику и его прогонит, чтобы не дай бог не перетрудился. Но получилось все как нельзя лучше – пожилая подслеповатая женщина, из странного кокетства редко пользующаяся очками, «малыша» попросту не узнала.

– Новенький, что ли? – без интереса скользнув взглядом по темнолицей фигуре в майке и камуфляжных штанах, спросила она.

Отправляясь в лабораторию, Кирилл, чтобы не расстраивать Любовь Леонидовну, надевал рубашку и джинсы – хорошо, что хотя бы от безрукавки отмахаться удалось – помня, что воспитательница потратила не один час, подыскивая ему новую одежду. Старая стала неприлично мала, рубашка, при попытке втиснуть в нее плечи, опасно затрещала, а издеваться над джинсами Кирилл и пробовать не стал. Но, вернувшись в комнату, с удовольствием облачался в привычную адаптскую униформу. Простреленную футболку и драный комбез утилизировали, а штаны и головную повязку Кирилл нашел у себя в рюкзаке, постиранными и сложенными. Под вещами лежали кобура с пистолетом и ножны с клинком – тщательно, с любовью вычищенные. Ни записки, ни словесного привета адапты Кириллу не оставили. Но и сомнений в том, кто привел в порядок его одежду и оружие, у Кирилла не было.