В ходе первой семейной поездки в Израиль я получил от жены деда Иосифа в подарок фотопортрет молоденького Афанасия в буденовке и косоворотке с расстегнутыми пуговицами. Лихой вид имел мой предок. Однако более всего поразила меня надпись на обороте: «Всякия курьезы случаются, а вот это я». Что хотел сказать этим дедушка, что для него было курьезом: сама революция или он в ней, или и то и другое? Неужели в 1926-м уже все понял? А что еще он знал к тому времени, что чувствовал?
У Франца Кафки есть на этот счет замечательный афоризм, суть которого сводится к тому, что истинный путь проходит по канату, натянутому не где-то там, далеко в небесах, а здесь, над землей, и предназначен он скорее для того, чтобы мы о него спотыкались, а не шли, как канатоходцы, балансируя с помощью шеста. Об этом постоянном человеческом свойстве – спотыкании над землей – и мой роман, хотя, если честно, у меня, такого же спотыкающегося, как и все, нет абсолютной уверенности, что он – мой, что это я его написал.
