Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог - [13]

— Ну что ж, — отвечал посетитель, — лучшие умы клуба бьются над страшной тайной.

— А в чем дело?

— Ты что, не слышал?

— Ни слова.

Гость удивился, и настолько, что проглотил две виноградины.

— Да Лондон ходит ходуном! Обычно считают, что тут не без четвертого измерения. Сам знаешь. Случится что-то странное, спросишь кого-нибудь умного, а он покачает головой и скажет: «А, четвертое измерение!» Странно, что ты ничего не слышал.

— У меня еще никто не был. Так в чем дело? В чем тайна?

— В шляпах.

— То есть как?

— А так. Перси Уимболт и Нельсон Корк купили по цилиндру.

Страдалец умудренно кивнул:

— Ясно. Один купил Перси, другой — Нельсон.

— Вот именно. Один плюс один — два.

— А в чем же здесь тайна?

— В том, что Элизабет Ботсворт и Диане Пентер шляпы не понравились.

— Это бывает.

— Они же от Бодмина.

Страдалец подскочил:

— Как?

— А вот так.

— Не волнуйте пациента, — сказала сестра, до сих пор в разговор не вступавшая.

— О, сестра, сестра! — сказал больной. — Вы плохо расслышали. Если бы вы расслышали хорошо, вы бы узнали, что Перси Уимболт и Нельсон Корк купили цилиндры у Бодмина — да-да, у Бод-ми-на — и те им не подошли. Это невозможно.

Говорил он пламенно, и гость кивал. Часто говорят, что молодое поколение ни во что не верит, но это не так, оно верит в шляпы от Бодмина. Как говорится, одна из вечных истин. Признайте, что такая шляпа дурна, и вы на прямом пути к сомнению, расколу и хаосу.

— Естественно, — продолжал гость, — Перси и Нельсон стояли насмерть.

— Насмерть?

— Да. Стояли.

— Вы не расскажете с начала? — осведомилась сестра.

— Охотно, — отвечал гость, подкрепляясь виноградом. — Держитесь, сестрица.

— Так страшно?

— Еще бы! С начала и до конца.

Надо вам знать, друг мой сестрица (сказал гость), что Перси Уимболт и Нельсон Корк должны быть очень осторожны. Они не могут просто напялить любой колпак. Перси дороден, высок, и голова у него арбузом; Нельсон изящен, и голова его больше напоминает орех.

Тем самым, вы признаете, что угодит им лишь истинный мастер, а потому они ходят к Бодмину. Помню, Перси сказал, что верит в Бодмина, как юный священник — в епископа, и не сомневаюсь, что Нельсон сказал бы то же самое, если бы додумался.

В то утро, с которого я начинаю свой рассказ, они встретились у входа в святая святых.

— Привет, — заметил Перси. — Шляпу покупаешь?

— Да, — отвечал Нельсон. — И ты тоже?

Перси кивнул, оглянулся и еле слышно прибавил:

— Есть причины!

— Интересно! — сказал Нельсон. — И у меня они есть.

Перси снова огляделся и еще понизил голос.

— Нельсон, — спросил он, — ты знаешь Элизабет Ботсворт?

— Естественно.

— Хороша, э?

— Не без того.

— Я бы сказал, прекрасна.

— Вот именно.

— Да-да! Хрупкая, нежная, миниа… — ну, как это? Словом, ангел в человеческом образе.

— А они не все в человеческом образе?

— Думаешь, все? — откликнулся Перси, нетвердый в ангелологии. — Ладно, — он покраснел, — я ее люблю. Мы встретимся в день скачек, и я очень надеюсь на эту шляпу. До сих пор мы встречались только в усадьбах, и она меня в цилиндре не видела.

— Вот это совпадение! — удивился Нельсон. — Я покупаю шляпу по той же самой причине.

Перси содрогнулся и выпучил глаза.

— Чтобы пленить Элизабет Ботсворт? — вскричал он.

— Нет-нет, — утешил его Нельсон. — Что ты! Мы с ней большие друзья, но и только. Я хочу поразить своей шляпой ту, кого люблю.

— Кто это? — заинтересовался Перси.

— Диана Пентер, внучка моей крестной. Странное дело! Мы знакомы с детства, можно сказать — вместе выросли, но я только сейчас в нее влюбился. Что там, я ее боготворю от самой макушки до дивных ножек.

Перси немного подумал.

— Да, большое расстояние. Мы с Дианой очень дружим, она прелестна, но немного высока, ты не считаешь?

— Это мне и нравится. Она — как статуя. Нет, как греческая богиня. И потом, ты тоже высоковат для Элизабет.

— Да, — признал Перси.

— В общем, я ее люблю, черт меня подери! Люблю, люблю, люблю. И мы с ней завтракаем в первый день скачек.

— В Аскоте?

— Нет. Она не выносит лошадей, и я сам туда не поеду.

— Вот это любовь, — признал Перси.

— Мы встретимся у крестной, на Беркли-сквер. Надеюсь, вскоре после этого ты прочитаешь в «Морнинг пост» интересное сообщение.

Перси протянул руку. Нельсон пылко ее пожал.

И они вошли в мастерскую. Бодмин обмерил их собственными руками и обещал прислать цилиндры в оговоренный срок.

Перси Уимболт — не из тех, в ком можно заподозрить нервы, но между Бодмином и завтраком он буквально трепетал. Ему чудились страшные беды, настигающие шляпу; и, честно говоря, он не ошибся. Позже он решил, что есть в нем что-то мистическое.

Случилось вот что. Трепеща, он плохо спал и накануне рокового дня вскочил в половине одиннадцатого, а там — подошел к окну посмотреть, как погода. И кровь его замерла в жилах.

Внизу, прямо под ним, ходил по тротуару юнец в униформе Бодмина и другой, тоже противный, в обычной одежде. На голове у низких созданий чудом удерживались цилиндры, а к перильцам газона прислонились две картонные коробки.

Поскольку только что Перси видел во сне, что он стоит в своей шляпе перед лорд-мэром и тот внезапно бьет по ней булавой, обращая тем самым в лепешку, можно подумать, что он был готов ко всему. Но нет, он не был. Он буквально взвился. Точнее, сперва он оцепенел, мысля о том, что всегда подозревал в гнусном юнце дух нигилизма, равно как и повадки, неуместные на такой службе, а уж потом взвился и страшно закричал.