Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [149]
Уже 17 июля 1649 г., еще до возвращения двора в столицу, в провинции были по поручению правительства посланы несколько комиссаров из числа советников Налоговых палат Парижа и Руана с правом суда над контрабандистами. Им были приданы три кавалерийские роты по 100 всадников и одна рота в 50 всадников специально для производства арестов. В вышеупомянутой «комиссии» на имя Дюпти-Пюи дана яркая картина работы этой «показательной юстиции» (justice exemplaire). Адресат должен заменить одного из советников Налоговой палаты в качестве командира кавалерийской роты, вместе с которой он будет совершать рейды в пределах зоны откупа Большой Габели и в 5 лье за ее границами, производить обыски, арестовывать по подозрению в соляной контрабанде всех, независимо от сословной принадлежности (включая духовных лиц), судить их будет специально назначенный комиссар из советников Налоговой палаты. Если захваченную контрабандную соль будет трудно доставить в гренье — ее следует портить и уничтожать. Если нужно будет штурмовать замки или укрепленные строения — применять лестницы, петарды и прочие осадные приспособления, обращаясь для того за содействием к губернаторам или генеральным наместникам, требовать чтобы они привели войска и сами участвовали в осаде и т. д. и т. п.
Характерно, что со стороны Налоговых палат, еще недавно входивших в оппозицию, никаких возражений против предложенной им непопулярной роли не последовало, и они охотно принялись восстанавливать тот самый порядок, который разрушила их оппозиционность.
Эта практика расширялась. 1 декабря 1649 г. постановление парижской Налоговой палаты распространило полномочия ее комиссаров на обеспечение сбора всех налогов, помимо габели. 23 января 1650 г. уже 12 ее советников получили королевские «комиссии» сроком на год — поехать в провинции и, распределив между собою элекции и гренье своего округа, проводить в своем присутствии раскладку тальи и организовывать сбор габели. Если какие-либо приходы будут отказываться платить, они отправятся туда, назначат приходских раскладчиков и сборщиков и заставят их заниматься сбором налога. Примерно раз в месяц комиссары будут собираться в качестве судебного трибунала и вершить гражданские и уголовные дела, связанные с неуплатой налогов; им дается право забирать на свое рассмотрение такие дела, в порядке эвокации, у нижестоящих судей. Апелляции на их решения станет принимать парижская Налоговая палата, но по отношению к бродягам, солдатам-мародерам, дезертирам и соляным контрабандистам приговоры будут приводиться в исполнение немедленно[810].
Обращаясь к Налоговой палате, правительство, естественно, рассчитывало с ее помощью преодолеть хронический конфликт между провинциальными оффисье финансового ведомства, когда элю и гренетье не желали признавать авторитет «казначеев Франции» (см. выше гл. VI).
С той же целью в июне 1649 г. был применен и другой прием: увеличение числа интендантов финансов с 4 до 8 (причем двое из них — Фулле и Летийе — были королевскими докладчиками). Имелось в виду, что новых комиссаров столь высокого ранга (напомним, что они были непосредственными помощниками сюринтенданта финансов и, как и он, имели право участвовать в работе Государственного совета) можно будет посылать в провинции с инспекторскими целями, а фактически для выполнения привычной королевским докладчикам функции провинциальных интендантов[811]. И действительно, в январе 1650 г. Этьен Фулле был направлен в генеральство Лимож, а в феврале, через месяц, его коллега Жак Летийе — в Дофине.
Положение в Лимузене, куда послали Фулле, было весьма напряженным из-за нежелания народа платить недоимки по талье, причем в этом антиналоговом сопротивлении активно участвовали местные дворяне. 11 ноября 1649 г. губернатор соседнего Ангумуа Монтозье писал Мазарини об их сходках: дворяне утверждали, что король простил все недоимки по талье за 1647–1648 гг.[812]
Сразу по приезде Фулле вступил в острый конфликт с местными «казначеями Франции», изъявив желание председательствовать в финансовом бюро. Когда те отказались ему подчиняться, он послал в имения строптивых оффисье солдат на постой и взял на себя руководство разверсткой тальи; в Лимузен словно вернулось упраздненное полтора года назад интендантское правление[813].
Энергичные действия Фулле вызвали решительный протест Бордосского парламента, в чей округ входил Лимузен, но судить королевского докладчика и к тому же интенданта финансов бордосцы были не вправе, и они отправили одного из советников с жалобой в Парижский парламент. 9 июля 1630 г. Фулле пришлось предстать перед общим собранием парижских парламентариев
