Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [123]
В этот день, 27 января, захвативший власть Лонгвиль провел через парламент постановление о полном и немедленном упразднении «второго семестра».
28 января по новому предложению губернатора парламент постановил создать Совет по управлению из парламентариев, представителей Счетной и Налоговой палат, который должен был заседать в резиденции Лонгвиля, под его руководством и подготавливать проекты парламентских актов.
29 января Руанский парламент, следуя примеру парижских коллег, наложил руку на налоговые поступления провинции: было предписано всем налоговым сборщикам Верхней Нормандии отправлять собранные суммы в Руан, а Нижней Нормандии — в Кан (этот город уже 25 января стал на сторону Лонгвиля).
Финансовая практика нормандской оппозиции имела свои особенности, отличные от парижской практики. В Руане не применяли ни добровольного, ни принудительного обложения самих горожан, старались «найти деньги, не обременяя народ»[704] (напротив, сборы со ввоза товаров в город были сокращены вдвое), зато весьма активно занимались изъятием денег из провинциальных фондов налоговых поступлений. Особое значение имел секвестр всех запасов соли из государственных соляных складов («гренье») и распродажа этой соли населению по вдвое сниженным ценам. На эту меру, весьма популярную и давшую немало денег, никогда не решались в Париже из-за того, что она нарушала интересы многих рантье, чьи ренты были ассигнованы именно на фонд габели.
Позиции Лонгвиля в Нормандии были весьма прочными, во многих замках комендантами были его ставленники, и сам он управлял через своих бывших пажей цитаделями в Кане и Дьеппе. Для полного господства ему нехватало запирающего устье Сены Гавра, и он хотел получить Гавр, но военным губернатором этого города был молодой герцог Ришелье, внучатый племянник кардинала, которого опекала его тетка герцогиня д'Эгийон, и Мазарини упорно защищал интересы родственников своего покойного патрона.
В первые дни у прибывшего в Руан налегке Лонгвиля не было ни денег, ни регулярного войска, и этим воспользовался д Аркур, занявший без сопротивления ряд опорных пунктов выше по течению Сены, которые прикрывали дорогу на Париж, в частности Эльбеф, Шато-Гайяр и Верной; организовать блокаду Руана было не в его силах.
Известие об успехе Лонгвиля очень ободрило парижан, почувствовавших себя из почти побежденных почти победителями.
К тому же налаживалось конвоирование. 26 января кавалерийский отряд Лабулэ выбил из Бур-ла-Рен разграбившие это местечко королевские войска и гнал их до Лонжюмо; ближайшее юго-восточное левобережье Сены осталось за парижанами На другой день на парижские рынки было доставлено необычно большое количество продовольствия; правда, существенно сбить цены на зерно не удалось, но рост их все же прекратился. На юго-восточном правобережье Сены парижская армия укрепляла перешедший в ее руки после падения Бастилии Шарантон, превращая его в свой опорный пункт, и оттуда тоже шло продовольствие. А вскоре стало известно о появлении еще одного потенциального, хотя и далекого союзника — о победе восстания в столице Прованса Эксе[705].
Выше (см. гл. IV) мы подробно описывали положение в Провансе, сложившееся в результате конфликта между его губернатором и Эксским парламентом. К началу 1649 г. ситуация оставалась неясной. После Дней Баррикад Мазарини был склонен урегулировать этот конфликт, отказавшись от создания второго «семестра», взяв за это денежный выкуп со старых парламентариев, но при этом он ни в коем случае не хотел обижать губернатора д'Алэ, кузена могущественного Конде. Вначале казалось, что события идут по замыслу кардинала: высланные губернатором оппозиционеры вернулись в Экс (как и подобает, с триумфом), но 28 декабря победила жесткая линия д'Алэ и Конде: срок работы нового «семестра» был продлен еще на полгода. Укрепляя свою власть, д'Алэ отменил ежегодные выборы консулата в Эксе, назначив новых консулов своей волей, а затем в Экс были введены войска. Всё это вызвало широкое недовольство горожан, и обстановка в столице провинции стала напряженной.
Известие об отъезде двора из Парижа д'Алэ получил 16 января. На другой день он собрал у себя всех мастеров-ремесленников Экса, рассказал им о событиях в столице, и назначенные им консулы приняли у них присягу на верность королю. Сразу же после столь необычной акции распространились слухи, что в городе готовятся казни, будто бы уже прибыли палачи и т. п.
Как часто бывало у темпераментных южан, восстание началось со случайного инцидента, внезапно, когда этого никто не планировал. Просто 18 января, когда д'Алэ объезжал город, один из его охранников за некую дерзость ранил какого-то лакея одного из парламентариев. Тотчас раздались призывы: «Запирай лавки! К оружию!». Парламентарии стали собираться у дома своего лидера д'Оппеда, близ собора Сен-Совёр, их сторонники уже начали строить в квартале баррикады, соборные каноники позволили ударить в набат… Ничего этого не ожидавший губернатор склонился на уговоры воздержаться от атаки и к вечеру пошел на соглашение: мятежники немедленно разбирают баррикады, а он обязуется через три дня вывести войска из Экса. Видимо, д'Алэ не собирался выполнять свое обещание и лишь хотел нанести удар в выбранное им самим время. В ночь на 20 января отряд его солдат тайно занял ратушу, где находился городской арсенал.
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».