Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [122]
Многое зависело от того, кому будет принадлежать городская цитадель (Старый Дворец), комендантом которой был верный сторонник Лонгвиля, генеральный наместник Верхней Нормандии маркиз Беврон. В этой цитадели находилась городская артиллерия, свезенная туда в 1640 г., в порядке репрессий после восстания «Босоногих». Но когда Варанжвиль попросил парламент от имени ратуши вернуть городу эту артиллерию и впустить в Старый Дворец отряд городской милиции, парламентарии ответили отказом, сославшись на необходимость дополнительных согласований.
Тем временем Лонгвиль прислал в Руанский парламент письмо с объяснением своей политической позиции. Вопреки мнению Фокона де Ри, предлагавшего отослать этот документ королю нераспечатанным, парламентарии все же провели 18 января слушание послания, — правда, от его обсуждения они воздержались.
Правительство хотело определенности, и в Нормандию был послан отряд опытного военачальника графа Анри д'Аркура (1601–1666, главный шталмейстер королевского двора, младший брат д'Эльбефа — и эти братья оказались в разных лагерях). Д'Аркур получил «комиссию» на размещение гарнизонов в тех городах, где он сочтет необходимым. 18 января он подступил к Руану, и Фокон де Ри отдал распоряжение капитанам милиции на следующий день впустить в город отряд графа. Сторонникам Лонгвиля стало об этом известно…
Утром 19 января «забили барабаны, и горожане стали собираться под командой своих капитанов; народ начал волноваться, будучи убежден, что граф д'Аркур поместит в Руане гарнизон, установит здесь, как и во всей Нормандии, новые налоги, и город окажется в центре военных действий (имелось в виду, что после занятия д'Аркуром Руана сюда может переехать весь двор. — В.М.)»[701].
В этой тревожной обстановке советники Апелляционной палаты навязали парламенту обсуждение вопроса, впускать ли в Руан д'Аркура. Фокон де Ри снова проявил слабость, отменив свое вчерашнее решение: он приказал до окончания дискуссии д'Аркура в город не впускать, графа же просил прислать в парламент свою «комиссию», а самому пока остановиться в предместьях. Обсуждение затянулось на два дня: в первый день сторонники Лонгвиля, чтобы выиграть время, ссылались на необходимость узнать мнение других суверенных палат Нормандии (Счетной и Налоговой), а те стали предлагать созвать расширенную городскую ассамблею. Народное волнение нарастало: видеть солдат в городе не хотел никто, да и репрессии 1640 г. отнюдь не изгладились из памяти.
Утром 20 января «некие лица, не из числа парламентских оффисье… возбудили волнения среди суконщиков и крючников, и эта чернь в большом многолюдстве собралась перед домом первого президента и всячески оскорбляла его, когда он ехал в парламент», затем эта толпа осталась во дворе здания парламента «и сильно шумела все время, пока продолжалось обсуждение»[702]. Растерявшийся и запуганный Фокон де Ри, даже не подсчитав голосов, объявил о принятом решении не впускать в город королевский гарнизон. На другой день он написал королеве, что «нажимать» на Руан сейчас опасно и достаточно будет удовлетвориться его «нейтралитетом», который горожане могут отстоять собственными силами. Министры сделали вид, что довольны этим разъяснением, надеясь, что ворота Руана будут закрыты также и для Лонгвиля.
Действительно, Фокон де Ри попытался провести постановление, в котором было бы прямо сказано о запрете въезда в город губернатору Нормандии, но не преуспел в этом деле: решили, не называя лиц, не впускать в Руан никого без приказа парламента.
Получивший отказ д'Аркур отошел от города и закрепился в Пон-де-Ларше, выше по течению Сены, на ее левом берегу. Туда к нему приезжали сторонники правительства, Варанжвиль и королевский прокурор в парламенте Куртен, предлагали внезапно занять одни из ворот Руана когда там в карауле будут лояльные к двору капитаны милиции. Д'Аркур не решился на этот рискованный шаг, полагаясь на советы Фокона де Ри.
А Лонгвиль уже находился в пути. Узнав о марше д'Аркура, он выехал из Парижа и утром 24 января с немногочисленной свитой внезапно объявился на улицах Руана, впущенный через потайной ход Старого Дворца. Народ восторженно встретил губернатора, видя в его прибытии гарантию того, что в городе не будет королевских солдат.
Во второй половине дня он, сопровождаемый шумной толпой, явился на совместное заседание парламента и других верховных палат Нормандии. Его противники, ссылаясь на королевский запрет, отчаянно пытались воспрепятствовать переходу власти в руки Лонгвиля, но соотношение сил вполне определилось.
Фокон де Ри «умыл руки», предложив записать в регистре, что Лонгвиль прибыл в Руан «через заднюю дверь Старого Дворца, что он был сопровождаем толпой приветствовавшего его народа, а потому, когда он прибыл в парламент, тот не счел возможным помешать ему принять на себя военное командование»[703]. Ему не возражали, и тогда первый президент вызвал капитанов городской милиции и сказал, что отныне они должны обращаться за распоряжениями к Лонгвилю. Вопрос о власти был решен, 27 января Фокон де Ри бежал из Руана в лагерь д'Аркура; бежали также Куртен и Варанжвиль.
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».