Париж — всегда хорошая идея - [80]

Роберт весь побелел от ярости:

— Что ты сделала, Рейчел? Неужели ты могла пойти… Ну конечно, ты пошла…

Он угрожающе двинулся в ее сторону и остановился около нее перед французской кроватью.

— Ну конечно, я сходила к ней. — Рейчел расслабилась и с тихим смехом прислонилась спиной к изголовью. — Ну что тебе сказать… Девчонка не слишком обрадовалась, узнав, что ты ее обманул. Первым долгом я ей объяснила, что я не просто какая-то там знакомая…

— Тебе прекрасно известно, Рейчел, на каких условиях я уехал в Париж! Ты сама предъявила мне этот чертов ультиматум, это ты собиралась меня бросать…

Рейчел только махнула рукой:

— Прошлогодний снег. Я была слишком возмущена. Во всяком случае, люди иногда меняют свое мнение, — продолжала она как ни в чем не бывало.

— Я внесла ясность насчет того, как обстоит дело, и сунула ей под нос кольцо, сообщив, что помолвлена с тобой. Девица с косой так и побледнела, мне даже сделалось ее немножко жалко…

— Ах ты, дрянь! — В этот момент он с удовольствием свернул бы ей шею.

— Ты же отлично знала, что это кольцо ни к каким помолвкам не имеет отношения!

Роберт прекрасно помнил поход к «Тиффани», во время которого Рейчел выразила настойчивое желание получить это кольцо из белого золота с бриллиантом ко дню рождения.

— Да какая разница! — сказала Рейчел, с удовольствием любуясь на свое колечко. — Но на нее это, надо сказать, произвело-таки впечатление. Особенно когда я сообщила, что осенью мы поженимся.

— Что?! Что ты сказала?

32

Через полчаса Роберт уже опять был перед лавочкой на улице дю-Драгон, трезвоня как на пожар. В отчаянии он стал барабанить в дверь кулаками. Он видел, что на втором этаже горит свет, но Розали не открывала. Она закрылась у себя, спрятавшись, как устрица в раковине, а он даже не вправе был на нее сердиться после того, как леди Макбет так успешно впрыснула свой яд. Опешившую Рейчел он выставил из номера, чуть не дойдя до рукоприкладства.

— Об этом ты еще пожалеешь, дурень! — ругалась она. — Девчонка надоест тебе скорее, чем ты успеешь прочесть монолог Гамлета, и тогда ты приползешь назад.

— Не дождешься! — процедил он сквозь зубы. — Жди хоть до Судного дня. А теперь вон отсюда!

Она встала спиной к двери:

— А где же, по-твоему, мне ночевать?

— По мне, хоть под мостом! — бросил он. — Только не распугай всех клошаров.

И, захлопнув за собой дверь, Роберт опрометью кинулся на улицу дю-Драгон.

— Розали, Розали! Я знаю, что ты там, наверху, Розали, открой! — взывал он снова и снова.

Через какое-то время дверь отворилась, и маленький старичок с хитрыми глазками вышел на улицу:

— Что это вы делаете, мсье! Тут вам не ярмарка с каруселями! Если вы не прекратите орать, я вызову полицию. — Он внимательно присмотрелся к Роберту, которого шатало из стороны в сторону. — Что это с вами? Никак вы пьяны?

— Мне нужно попасть к Розали Лоран, — только и смог он выговорить.

— Вы американец? — Старик недоверчиво оглядел его.

— Пожалуйста! — умоляюще произнес Роберт. — Вы же можете меня впустить. Я знаю, что она дома.

— Перестаньте, мсье! — Старичок пожал плечами. — Успокойтесь, пожалуйста! Мадемуазель Лоран нет дома, иначе бы она отворила.

До чего же бестолковый попался старик!

— Да дома она! Посмотрите сами! Вон же горит свет! — Он взволнованно показал рукой на окно.

— Да? Какой свет? Я ничего не вижу!

Роберт взглянул наверх. В окне над «Луной-Луной» все было темно.

Убедившись наконец, что в эту ночь он ничего не добьется, он вернулся в свой отель. Завтра утром Розали вынуждена будет открыть лавку.

Но, придя к лавке во вторник ровно в одиннадцать, он увидел, что на двери по-прежнему висит табличка «Закрыто». Он попытался послать Розали сообщение, но ее телефон был выключен. Он вырвал листок из записной книжки, написал коротенькую отчаянную записку и просунул ее между прутьями решетки.

После этого он каждый час приходил к «Луне-Луне» проверить, как там обстоит дело, и наконец — уже в два часа — ему повезло.

Решетка была поднята, лавка работала, но когда он, облегченно вздохнув, нажал на ручку двери, готовый на коленях вымаливать у Розали прощения — за такую крохотную ложь! — и затем объяснить ей, что произошло, то вместо своей своенравной красавицы увидел там незнакомую женщину, которая встретила его с любезным безразличием.

— А мадемуазель Лоран нет? — спросил он, едва переведя дыхание.

Женщина помотала головой, и он сообразил, что это продавщица, которую Розали наняла себе в помощь и которую он уже однажды видел, но так и не мог вспомнить, как ее зовут.

— А когда мадемуазель Лоран вернется? — настойчиво продолжал он расспросы.

— Не имею понятия, — равнодушно ответила женщина. — Сегодня вряд ли.

— Вы не знаете, нашла ли она мою записку? — Он указал на входную дверь.

— Какую записку? — спросила она, недоуменно глядя на него добродушными круглыми глазами.

Было от чего прийти в отчаяние! Роберт, застонав, обернулся вокруг собственной оси, прежде чем сунуть продавщице номер своего телефона.

— Послушайте, это очень важно! — произнес он, словно заклиная. — Я непременно должен поговорить с мадемуазель Лоран, понимаете? Пожалуйста, позвоните мне незамедлительно, как только мадемуазель Лоран вернется в лавку. Я повторяю: