Париж — всегда хорошая идея - [30]

— Как сказать, мадемуазель… Лоран, — медленно проговорил он. — Сказка мне очень понравилась, даже чрезвычайно понравилась. Потому что я, видите ли, люблюэту сказку про синего тигра. Для меня эта сказка — по причинам, в которые я сейчас не намерен вдаваться подробно, — имеет совершенно особенное значение. Но беда в том, что мне она уже знакома.

— То есть как… как это следует понимать? — спросила Розали, совершенно не догадываясь, что он этим хочет сказать.

— Именно так, как я сейчас сказал. Мне уже много лет знакома эта сказка.

С пятилетнего возраста, если быть точным. Это, если хотите знать, моя сказка.

— Тут он так хлопнул книжку на столик, что Розали за кассой даже подпрыгнула. — И я спрашиваю себя: какая же это нужна наглость, чтобы слово в слово переписать сказку и затем выдать ее за свою!

— Но, мсье Шерман! Этого просто не может быть! Что вы такое говорите! — растерянно возразила Розали. — Эту историю написал Макс Марше, и книжка только что вышла. Так что такого просто не может быть, чтобы вы ее уже знали. Я уверена, что вы что-то путаете.

— Это я путаю? — возмущенно повторил он за ней, бледнея от ярости. — Нечего тут выкручиваться! Знаете, как это называется? Это кража интеллектуального имущества, мадемуазель Лоран!

Розали слезла с вертящегося стула и встала, опираясь обеими руками на кассовый столик.

— Attends![23] Остановитесь, пока не поздно, мсье! Что это вообще значит — вы влетели сюда и заявляете, что Макс Марше — вор! Да кто вы такой? Неужели вы будете утверждать, что один из известнейших детских писателей Франции нуждается в том, чтобы воровать чьи-то идеи? Да зачем ему это нужно?

— Ну, примеров можно найти сколько угодно, не в первый раз такое случается! Может быть, у этого мсье кончились идеи!

Розали почувствовала, как к щекам прилила кровь. Она не допустит, чтобы этот нахальный американец поносил уважаемого писателя!

— Довольно, мсье Шерман! Остановитесь! Я знакома с Максом Марше лично и могу заверить вас, что он абсолютно честный и порядочный человек. Ваше обвинение взято с потолка.

— Ах вот что? Так, по-вашему? Тогда, значит, вы с ним оба в сговоре.

— Ну это вообще уже — дальше некуда! — Розали даже задохнулась от возмущения. — Знаете что, мсье Шерман? У вас, по-видимому, мания преследования, — бросила она ему в сердцах. — Американцы же вообще, как известно, склонны верить в самые безумные теории заговора!

— Пожалуйста, без предубеждений, мадемуазель! Лучше спросите почтеннейшего мсье Марше, откуда у него эта сказка, — язвительно предложил Роберт Шерман.

Розали посмотрела на него с таким отвращением, точно он у нее на глазах превратился из доктора Джекила в мистера Хайда. Как могла она хотя бы на секунду принять этого наглеца за симпатичного парня?

— Так и сделаю, мсье, можете не беспокоиться! И я заранее знаю, что он ответит. — Розали сердито перекинула свою длинную косу с плеча на плечо.

— Посмотрим, не ждет ли вас при этом неприятная неожиданность. Потому что я могу доказать, что эта сказка принадлежит мне.

Розали возвела глаза к небу и схватилась ладонью за лоб. Перед ней был один из этих ужасных людей, которые всегда считают себя правыми, это же ясно как день.

— Ладно, все понятно, — сказала она иронически. — Хорошо, вы это можете доказать. Могу еще чем-нибудь быть вам полезной или на этом все?

— Нет уж, боюсь, что это далеко не все. Так легко вы от меня не отделаетесь. Я подам на вас в суд. Я из адвокатской конторы «Шерман и сыновья», и вы еще услышите обо мне.

— Жду не дождусь!

Господи, так, значит, он — чокнутый адвокатишка, зацикленный на сутяжничестве! Как она сразу этого не поняла? С холодной улыбкой она смотрела, как он нервно вытащил из кармана бумажник, достал из него банкноту в пятьдесят евро, бросил ее на стол и схватил книжку.

— Без сдачи! — буркнул он.

— Эй! Это еще что такое! Неужели у вас там не учат приличным манерам? Тут вам не бургерами торгуют, мсье. Оставьте при себе ваши дурацкие деньги и бросьте эти империалистские замашки! Я вам эту книгу дарю! — выкрикнула Розали и кинула ему вслед деньги. Он словно не заметил купюру, и она плавно опустилась на плиточный пол.

Рядом что-то с негромким стуком бухнулось на пол. Мадам де Ружмон с перепугу выронила из рук коробочку с открытками.

— Ничего не случилось, — сказала оцепеневшая от страха пожилая дама, увидев разъяренные взгляды, обращенные на нее с двух сторон. — Ничего не случилось. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания.

Роберт Шерман еще раз напоследок обернулся к кассе.

— Империалистские? Так-так. Не знаю, как вы, мадемуазель, а я, по крайней мере, привык платить за вещи, которые мне не принадлежат, — съязвил он.

Окинув ее убийственным взглядом, он добавил:

— Может быть, вы что-то слыхали про такую вещь, как авторское право? Или у вас во Франции к этому тоже относятся легче?

— Да вы совсем спятили! Вон отсюда, да побыстрее! — выкрикнула Розали звенящим голосом.

Спавшему в корзиночке Уильяму Моррису стало не по себе. Уж больно тут расшумелись. Он выскочил и возбужденно залаял, услышав пронзительные нотки в голосе своей хозяйки.

Возможно, Роберт Шерман, принял слова «да побыстрее» слишком буквально. Возможно, споткнулся о выскочившую ему под ноги, истерически залаявшую собачку, которая кружила вокруг него, как индейцы вокруг фургонов, в которых ехали на Запад ковбои, но только в попытке выскочить из магазина, не наступив на рассвирепевшего Уильяма Морриса, американец нечаянно задел одну из стоек с открытками, и та с грохотом обрушилась у него за спиной.