Париж — всегда хорошая идея - [28]

«Недурен», — мелькнуло у нее в голове, и она поймала себя на очень приятной позитивной вибрации, за которой последовала очень приятная мысль.

Человек у витрины нахмурился, и на лбу у него появилась глубокая вертикальная складка. Он смотрел на витрину с недовольным, почти возмущенным выражением, и Розали мысленно задала себе вопрос, не лежит ли там что-нибудь неуместное для писчебумажной лавки, например паук-птицеед или дохлая мышь.

Тут Уильям Моррис громко всхрапнул, и Розали посмотрела в сторону собачьей корзинки, где спал ее песик.

Когда она снова подняла глаза, красивого прохожего уже не было перед витриной. Улица за окном была пуста, и Розали почувствовала легкое разочарование, совершенно в данном случае неуместное.

Скажи ей сейчас кто-нибудь, что через какие-то пятнадцать минут она вступит с этим симпатичным на первый взгляд мужчиной в яростную перебранку, она бы не поверила.

9

Серебряный колокольчик над дверью «Луны-Луны» исправно прослужил много лет. Была ли то случайность, что он упал в тот самый момент, когда вошел незнакомец с лазурно-голубыми глазами, на которого Розали только что глядела через витринное стекло?

Дверь резко открылась, маленький колокольчик громко звякнул и полетел на пол, попутно угодив по затылку незнакомцу, который испуганно пригнулся и, инстинктивно подняв руки, попытался уклониться. При этом он наступил ногой на корзинку возле двери. Уильям Моррис взвыл от ужаса, незнакомец вскрикнул, пошатнулся и прямехонько налетел на стойку с открытками.

Розали растерянно смотрела, как стойка зашаталась, и испытывала отчетливое ощущение дежавю, но на этот раз она оказалась расторопнее. В два шага она подскочила к стойке и удержала ее, а мужчина, взмахнув руками, сохранил равновесие и не упал.

— С вами все в порядке? — обратилась к нему Розали.

— For heaven’s sake![20] Что это было? — воскликнул мужчина, потирая затылок.

У него был заметный американский акцент, на лице появилось укоризненное выражение.

— На меня кто-то напал!

Розали прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Вид у него и впрямь был очень смешной после пережитого нападения каких-то потусторонних сил. Она кашлянула и приняла достойный вид:

— Это был дверной колокольчик, мсье. Я очень сожалею, но он, кажется, упал.

Наклонившись, она быстро подобрала закатившийся под стол увесистый колокольчик:

— Видите? Вот она — пуля киллера. Порвалась веревочка.

— А-а! — произнес он.

Ее насмешливый тон явно не ускользнул от его внимания.

— И что в этом смешного?

— О, ничего, — сказала она. — Извините, пожалуйста! Надеюсь, вы не пострадали.

— Все в порядке. — Он выпрямился в полный рост и кинул на нее подозрительный взгляд. — А откуда шел этот инфернальный вой?

— Это мой песик, — сказала она, чувствуя, как на нее вот-вот опять нападет смех. Она отвернулась и показала рукой на корзинку Уильяма Морриса. Песик лежал в ней, словно спящая красавица. — Вообще-то он очень смирный. Вы его напугали.

— Ну знаете ли! Это уж скорее он меня напугал, — возразил американец, но, по крайней мере, снизошел до того, чтобы слегка улыбнуться, прежде чем снова насупился. — Разве это вообще дозволено, держать в магазине собаку? По-моему, это опасно.

Розали с утра решила, что сегодня выдался исключительно хороший день и она чувствует себя особенно красивой. На ней было любимое платье с рисунком мильфлёр, все в меленьких голубеньких цветочках, с круглым вырезом и маленькими, обтянутыми тканью пуговками. На ногах у нее были небесноголубые балетки, а в качестве единственного украшения она надела бирюзовые сережки, которые весело покачивались туда-сюда при каждом движении. Она никому не позволит портить себе настроение, тем более какому-то туристу с кинофобией. Она встала перед посетителем в замшевой куртке, заложив руки за спину, и одарила его любезнейшей улыбкой, наслаждаться которой следовало с осторожностью. Сверкнув глазами, она спросила:

— Ведь вы, мсье, кажется, нездешний?

— Да, я из Нью-Йорка, — ответил он.

— А-а-а! — протянула она, изогнув брови. — Так вы американец! В Париже, знаете ли, мсье, держать в лавке собаку — это совершенно нормально. C’est tout à fait normal.[21]. Мы смотрим на это свободнее. Если подумать, то я, пожалуй, не могу вспомнить ни одной лавки, где не лежала бы в корзиночке собака, — соврала Розали.

— Да что вы? Действительно? — сказал приезжий из Нью-Йорка. — Тогда понятно, отчего у вас улицы в таком скверном состоянии. Надеюсь, это не ваша миленькая собачка положила ту миленькую кучку, в которую я угодил у ваших дверей.

Розали взглянула на его коричневые замшевые ботинки, и ей вдруг померещился запах собачьего дерьма.

— Действительно, оно до сих пор пованивает, — сказала она, улыбаясь еще шире. — Но могу вас заверить, что моя собака к этому не имеет никакого отношения. Она уже давно справила свои делишки в парке.

— Вы меня успокоили! Тогда уж я сегодня откажусь от прогулки в парке.

— Как вам угодно. Хотя у нас говорят, что наступить в собачью кучку — это к счастью.

— Кому надо столько счастья! — возразил он, насмешливо кривя рот. — Anyway…[22]

Тут он огляделся вокруг, точно ища что-то глазами, и Розали решила переменить тему: