Париж — веселый город. Мальчик и небо. Конец фильма - [127]
«Волга» притормозила, Лешка-шофер высунулся, озираясь.
Валя крикнула:
— Ты давно ждешь? — будто и не сомневалась, что Света на месте.
— Залезайте, Светлана Викторовна, — пригласил Рудя.
Света помотала головой, но подошла к окошку.
— А Наташка где? — спросила она.
В машине сидел какой-то незнакомый.
— Да ну ее, рыжую! — замахала руками Валя. — Ей спать пора, рыжей, большой с нее интерес! А ты залезай, Света, какой без тебя пикник? И не бойся. Это мой дядя Игнатий, мамочкин брат. А это, значит, Светочка Мусатова — артистка.
Свету уже втащили в машину.
Игнатий сверкнул стальными зубами:
— Как же, как же. Слышал, слышал. Фамилия известная.
У него была квадратная лысеющая голова и короткие пальцы с толстым обручальным кольцом на указательном.
Машина шла быстро. Вскоре Леша свернул на боковую лесистую дорогу.
— Зачем, болван? — закричал Рудька. — Так крюку дадим!
Леша молча и с тревогой глядел перед собой. Он вообще бы с радостью отказался от этой поездки к реке. Ерунда сплошная — ехать, на вечер глядя. Прохладно. Ни тебе искупаться, ни позагорать. Ему опротивели за лето тайные эти поездки, да и никакого веселья не получалось.
В каждой встречной машине Леше мерещились пианисты, валторнисты, скрипачи — друзья хозяина, которые могут, узнать Лешу, а потом рассказать, что он катает Рудьку с компанией.
Самое скверное было то, что ни Симон Осипович Кричевский, ни Нина Петровна Афрамеева никогда не проверяли ни спидометра, ни талонной книжки, абсолютно доверяя Лешке.
Теперь, сидя за рулем, он думал: «Нет уж, в последний раз катаю. Нет, ну хоть бы разок повеселились, посмеялись, а то все не как у людей. Теперь девчонку эту прихватили. Ну что ей с Валькой и с Игнатием за интерес?»
А девчонка сидела сама не своя.
Ну зачем она поехала? И даже Катю не предупредила.
— Ненадолго, верно? Мы скоро назад?
Валя размахивала руками и хохотала.
— И не стыдно ли, Светочка, так бояться родни? Ой, не могу!
Свете показалось, что Валя какая-то странная сегодня и чем-то от нее пахнет. Не вином ли?
Машина шла по дороге, обсаженной стройными, как свечи, березками. Но Света ничего не замечала. Ей хотелось поскорей куда-то попасть, чтоб сразу и назад.
Вскоре березы кончились, и под темнеющим, в низких облаках небом показалась взъерошенная, свинцовая река; ветер трепал камыши у гнилых мостков. На том берегу, над поросшим кустарником высоким обрывом, виднелись дома; в иных уже зажгли свет, и вечерние эти огоньки казались уютными и притягательными.
Холодно и печально пламенел край неба — осенней зарей.
На сыром, вязком песке расстелили плащ. Рудя вытащил ручной фонарик, хотя было еще достаточно светло. Это, по идее, должно было прибавить веселья, и Рудя то зажигал фонарик, то гасил перед самым носом Вали, Светы и Леши.
Игнатий вынул из портфеля две бутылки пива, бутылку коньяку, бутерброды — неаппетитные, и картонные стаканчики, в каких обычно продают сметану.
— Что-то скажет моя печень и моя жена! — изрек Игнатий.
Света опасливо смотрела на все эти приготовления. Он протянул ей открытый портсигар.
— Отличные, сам набивал. Таких, знаете ли, нигде не купите.
— Да ну, что вы… — шарахнулась Света.
— А что пить будете?
— Ничего.
— Тебе, Алексей, я не предлагаю, — сказал Игнатий, — тебе в аварию нельзя… А вот был бы номер, если бы ты с нами в аварию попал, а? На хозяйской машине, а? В небольшую. Так, вмятины две-три, не больше. А, Лешка?
Валя и Рудя захохотали, хотя шутка была не новая.
Леша лежал животом на песке, чуть поодаль от остальных, и кидал камешки в воду.
— Пива тебе можно, Лешка, немного можно! — распоряжалась Валя, — а тебе, Рудя, коньяку. Старший брат его в Баку забирает, слышишь, Светочка? Чтоб остепенился. Забаловался он тут, брат знаменитостей! Пей! Это твоя отвальная. И ты выпей, Светочка, ну, каплю, каплю можно! Ну, не ломайся, — заговорила Валя строго, — ты же не маленькая, ты же не Наташка какая-нибудь. А за Рудьку тебе надо выпить, Светочка… — подмигнула Валя.
Света пригубила, пока остальные пили, — нет, то был не компот из сухофруктов на этот раз!
Она закашлялась так, что у нее слезы из глаз брызнули.
— Ух ты, мой птенчик дорогой, моя красулечка! — залопотала Валя. — Ничего, ничего, привыкай, пригодится!
— За Баку, Рудя! — сказал Игнатий и еще раз выпил.
— А что, — пожал плечами Рудька, — в Баку спиртное тоже есть.
— Конечно, в чем дело? Нефть… — усмехнулся Игнатий. — Езжай, езжай, брат…
— Ой, не могу! — хохотала Валя. — Рудя, прочитай те стихи!
Он вынул из кармана потрепанный листок и стал читать стихи.
В них ничего не было дурного, они даже понравились Свете, особенно последние строчки:
Но Валя сказала:
— Ай, мура́. Я не те хотела. А те, другие, помнишь? Про стриптиз.
— А что это такое? — спросила Света, чтоб как-то участвовать в разговоре.
— Ты не знаешь, — рассмеялась Валя. — Я бы показала, что это! Да вон холодно только.
— Брось. По роже схлопочешь, — пригрозил ей Игнатий, а Света почувствовала, как екнуло ее сердце, будто давая первый сигнал тревоги.
— Мы скоро обратно? — спросила она.
— А куда тебе торопиться, артисточка моя? — спросила Валя, тяжело и мутно разглядывая Свету.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Януш Корчак (1878–1942), писатель, врач, педагог-реформатор, великий гуманист минувшего века. В нашей стране дети зачитывались его повестью «Король Матиуш Первый». Менее известен в России его уникальный опыт воспитания детей-сирот, педагогические идеи, изложенные в книгах «Как любить ребенка» и «Право ребенка на уважение». Польский еврей, Корчак стал гордостью и героем двух народов, двух культур. В оккупированной нацистами Варшаве он ценой невероятных усилий спасал жизни сирот, а в августе 1942 года, отвергнув предложение бежать из гетто и спасти свою жизнь, остался с двумястами своими воспитанниками и вместе с ними погиб в Треблинке.
Книга писем 19-летнего командира взвода, лейтенанта Красной Армии Николая Чеховича, для которого воинский долг, защищать родную страну и одолеть врага — превыше всего. Вместе с тем эти искренние письма, проникнуты заботой и нежностью к близким людям. Каждое письмо воспринимается, как тонкая ниточка любви и надежды, тянущаяся к родному дому, к счастливой мирной жизни. В 1945 году с разрешения мамы и невесты эти трогательные письма с рассуждениями о жизни, смерти, войне и любви были изданы отдельной книжкой.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.