Париж — веселый город. Мальчик и небо. Конец фильма - [125]
Вечером, когда Катя перестилала постель больной тетке, явилась Ирина Всеволодовна.
«Посочувствовать пожаловала», — подумала Катя, у которой был замученный вид.
— Дайте-ка я, Катюша, — сказала Ирина Всеволодовна, снимая свои ажурные перчатки.
— Вы?.. — пожала плечами Катя, однако отошла от постели и опустилась на стул.
Ирина Всеволодовна быстро и ловко перестлала постель, почти не потревожив больную; потом потребовала теплой воды, одеколона, полотенце и обтерла ей лицо и руки. Она надела свекрови свежую сорочку так, что больной пришлось лишь немного приподнять голову.
Катя молча наблюдала.
— Тетя Клава почти ничего не ела сегодня, — сказала она.
— А может, винограду? — спросила Ирина Всеволодовна. — Я привезла.
— Мне как раз хотелось, — сказала Клавдия Авдеевна, — винограду и, знаешь, чай с лимоном.
— Как ни странно, — сказала Ирина Всеволодовна, — но лимоны я тоже привезла.
С этого дня Ирина Всеволодовна стала часто приезжать на дачу. А если Катя или Света хотели перестелить постель Клавдии Авдеевне, или ей нужен был горчичник под левой лопаткой, или же следовало сделать еще какую-нибудь процедуру, неизбежную для лежачего больного, она говорила:
— Да ну, погодите вы. Вот Ирина приедет…
И, казалось бы, Кате радоваться, что такая у нее нашлась помощница, но она ловила себя на мысли, что досадует на «высоколобого в юбке», которая вдруг проявила совсем новый и неожиданный талант.
Было решено ничего не сообщать Виктору о болезни его матери, тем более что Василий Максимович заверял: опасности нет.
Дни становились короче, на березках то тут, то там золотилась одна какая-нибудь ветка, будто седая прядь.
Скоро учебный год. Света собиралась домой, на улицу Горького.
Как-то раз Катя приехала в город, чтобы навести порядок в мусатовской квартире. Она всегда помогала там с уборкой.
Катя любила эту квартиру больше собственного дома, широкие эти окна, выходящие на шумную улицу, и просторную, тоже шумную, привокзальную площадь. Она любила увеличенные кадры из мусатовских фильмов, висящие в окантовках на стене, любила запах этой комнаты.
Она прилегла на тахту, подложила под щеку подушку и зажмурилась — шторы сняли для стирки, солнце так и бьет в глаза…
Хорошо на подушке…
Потом встала и пошла в комнату Ирины Всеволодовны.
Ну как тут убирать, когда всюду навалены книги, и на креслах, и на диване? К столу даже подойти страшно, еще разгневается Нильсен, того гляди.
Но вон тот словарь на подоконнике — сколько времени он тут валяется? Его-то уж, во всяком случае, можно сунуть на полку.
Катя взяла с подоконника том Брокгауза и приоткрыла его, чтоб вытряхнуть пыль; какой-то листок, сложенный пополам, бесшумно скользнул на ковер.
Катя нагнулась, чтоб поднять.
«Уважаемая Ирина Всеволодовна, ваш муж, как нам стало известно, находится в любовной связи со своим администратором Кирой Андросовой, и удивительно, что Вы до сих пор…»
Она прочла письмо до конца, потом снова прочла.
Ей казалось теперь, что шум улицы долетает сюда пульсирующими, прерывающимися ударами.
А ведь она знала, предвидела, предчувствовала, что так оно и будет!
Катя задыхалась. Когда-то она ревновала Виктора к известной актрисе — жене известного писателя, и даже к этой зубастой, очкастой редакторше, как ее?
Знает ли Ирина об этом письме? Прочла ли? Неужели она оставалась бы такой невозмутимо спокойной, если б знала?
Нет, она не знает, наверняка.
Но если Ирина узнает, предпримет ли она что-нибудь? И что?
О, если бы Катя была женой, она отлично бы знала, что надо делать! Она бы все бросила и помчалась бы туда, на Кавказ, сегодня, тотчас же, первым же самолетом!
Да, конечно, если б она была женой. Но она не жена. Она двоюродная сестра.
Что же теперь делать?
Да ничего…
Катя надела свой пыльник, взяла темно-рыжую сумку, на дне которой звякнули пустые баночки, и поехала домой на Пятницкую.
Что там на даче сегодня, ей было все равно. Дома она заперлась на ключ и повалилась на постель. Потом, кажется, заснула.
Катя очнулась, когда солнце уже садилось.
И, странным образом, ей ни разу не пришло на ум, что, может быть, все сказанное в анонимке — ложь?
Она поехала на вокзал, села в электричку, идущую в Сойкино.
Когда Катя подходила к даче, то увидела еще издали, меж сосен, что на террасе свет погашен, а в комнате тетки — горит.
Ирина Всеволодовна в Катином переднике, надетом поверх костюма из чешуйчатой ткани, внесла чашку, из которой шел пар.
— По-моему, отличный бульон получился, — сказала она громко и уверенно. — Что с вами, вы не больны? — спросила она Катю.
— Ирина, на два слова… — вымолвила Катя.
Она зажгла свет на террасе, плотно прикрыла дверь.
Постояла с минутку перед недоуменной Ириной Всеволодовной, потом разрыдалась на ее груди.
— Что происходит? — спросила та, легонько отстраняя Катю, так как не выносила подобных сцен. — Ах… это! — поглядела она на письмо, уже смятое, которое Катя ей протянула. И разорвала его на мелкие клочки.
— Перестаньте, Катюша, ну? Я вам сейчас принесу валерьянки.
— Его надо вызвать, и немедленно, — всхлипывала Катя.
— Не говорите глупостей, — попросила Ирина Всеволодовна серьезно, — слышите? И все будет по-старому. Вы ведь этого хотите, правда? Я, Виктор, Света.
Кит Ноэль Эмерсон (англ. Keith Noel Emerson) (2 ноября 1944 — 11 марта 2016) — британский клавишник и композитор. Наряду с Джоном Лордом и Риком Уэйкманом признан одним из лучших клавишников в истории рок-музыки. От The Nice до Emerson, Lake & Palmer — откровенная история человека, изменившего саунд рок–н–ролла.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.