Париж — веселый город. Мальчик и небо. Конец фильма - [100]
— А кто это?
— Как кто? Администратор гостиничный. Надо, Кира Антонна, как мимо проходите, так в окошечко и заглядывать. Иначе дельце не пойдет. А людей надо по имени звать.
Вечером, в общежитии гостиницы, Кира, не раздеваясь, полезла под одеяло. Никогда в жизни она еще не испытывала такой пустоты, усталости, разочарования, одиночества. Но утром она помылась под холодным краном, вытащила из чемодана белый джемперок, голубые бусы и клипсы величиной с пятак. Погляделась в зеркало — хороша!
Прелесть, как хороша — отоспалась, умылась, приоделась.
Куманек, завидя Киру, оглядел ее с головы до ног.
— Что-то вы поинтереснели, Кира Антонна, — сказал он не то одобрительно, не то осуждающе.
Он напомнил Кире, что надо сходить в цехи. Виктор Кириллович требует, чтоб каждый член группы безошибочно ориентировался на съемочном объекте.
Завод оглушил ее с первого же шага.
В кузне было шумно, черно и жарко, в токарно-механическом шумно и холодно от сквозняков, в деревообрабатывающем — душно от тончайшей стружковой пыли и тоже шумно; на пороге сборочного Кира чуть не угодила под паровоз.
Кира вышла через вторую проходную близ сборочного и очутилась на пустыре, поросшем бурьяном, заваленном ржавым металлическим ломом и битым стеклом. Вода озера была здесь мутная, в нефтяных потеках. У мостков, в густых камышах, качалась забытая лодка. Ветер посвистывал в ушах. Пахло мазутом и угольной пылью.
Она миновала неприглядное место, прошла какой-то переулок, очутилась на бульваре.
И тотчас же у табачного киоска увидела римский профиль и всю внушительную фигуру оператора Аистова. На нем была новехонькая до треска кожанка на молнии и берет с хвостиком.
Аистов закончил съемки журнального сюжета в рыболовецком колхозе по ту сторону озера, отправил ассистента поездом, а сам собирался вылететь к вечеру ближе.
Киру он только раз или два мельком видел на фабрике, но сейчас, от нечего делать, ужасно ей обрадовался.
— Вы давно из Москвы? И надолго в эту дыру? А как вас зовут? Кира? А меня — Шура. Имеется конкретная возможность покататься на милицейском глиссере, а потом пообедать вместе, нам зажарят форель, какой вы никогда не ели. Что? Рабочее время? Слушайте, девочка Кира, поверьте опытному человеку, в нашем деле опоздать нельзя. Не принимайте все всерьез, девочка Кира. Зачем вы к нам поступили, спрашивается? Чтобы быть у Мусатова на побегушках? Вы очень хорошенькая женщина, девочка Кира, я это еще раньше отметил и все понимаю. Я вообще все понимаю в жизни. Не выдергивайте лапку.
…Сидя в глиссере между Аистовым и водителем и подставляя лицо ветру, полному брызг, Кира тихо вскрикивала на виражах. Нос лодки-снаряда то взлетал к небу, то врезался в воду, и казалось, что неспокойное северное озеро проглотит сейчас и город, и завод, и громады лесов на том берегу. Пахло хвоей, дымом, водой и бензином. Аистов хохотал, легонько придерживая Киру за плечи, а она, дрожа от резкого ветра, блаженно и испуганно смеялась, и только водитель в летней милицейской форме, с каменным лицом исполнительного подчиненного хранил недовольное молчание.
Вдруг Кире стало нехорошо, — поторопились к пристани, и на суше ей все казалось, что земля ходит ходуном. Совсем не хотелось есть, но Аистов потащил ее в ресторан, и они выпили по рюмке коньяку под жирные отбивные: обещанных форелей не оказалось все же.
— Девочка Кира, — говорил Аистов, — если бы я не должен был сегодня лететь, у нас был бы роман — во!
— Так не летите!
— Что вы, девочка. А материал?
— Так в нашем деле опоздать нельзя.
— Что вы, еще как можно!
В аэропорт отправились на такси. А когда Кира вернулась в гостиницу, Куманек, который попался на лестнице, только свистнул, оглядев Киру. Он напомнил, однако, что завтра в семь сорок ей надо встречать Мусатова и остальных в аэропорту.
— Знаю без тебя, — огрызнулась Кира, леденея от мысли, что прогуляла полдня, у Лидии Стахиевны так ничего не добилась, аппаратуру не перевезла.
Кира проснулась на другой день в половине девятого и поняла, что все кончено. Мусатов уже здесь. У нее трещала голова, болело горло, видно, на глиссере простудилась.
Кира побежала вниз и увидела Сердечкову на диване-саркофаге. Маруся вскочила.
— Почему вы нас не встретили? Почему нет номеров? Подготовлено ли на заводе?
Из недр толпы появился Мусатов в кожанке на молнии и в берете с хвостиком, вертя в руке ключ с биркой. За ним мрачной тенью шел Саня Куманек.
— Номер с диваном. Я от директора, — сказал Мусатов, не глядя на Киру. — Вы в нем будете жить, Кира, вместе с Марией Георгиевной. В номере есть телефон, он вам необходим. Мы же пока — в общежитии. И с этим всё. Всё! — повысил он голос, заметив ее движение. — Приборы перевезли?
— Как же! — закричал Санька, чуть не рыдая. — Она вчера весь день прогуляла, Виктор Кириллович, до самого поздна! На моторке, в ресторане, черт те где!!
— Вы что, в своем уме? — спросил Мусатов Киру, и даже Маруся втянула голову в плечи. — А ты, Куманек, попросту негодяй. Тебя, что ли, спрашивают? У нее у самой языка, что ли, нет? Доносчик, ябеда… Какого черта я с тобой возился!
Глаза его сузились — две щелки, лицо посерело.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».