Паргоронские байки. Том 4 - [13]

– Аэтернус не придет, – угрюмо сказал Марух. – Ни один титан не помешает другому титану следовать жребию. Наоборот – мы делаем все, чтобы помогать друг другу в этом. Даже если жребий кажется ужасным.

– Кажется?..

– Не будем снова переливать из пустого в порожнее, – сказал Марух, глядя на занимающуюся зарю. – Мы уже трое суток говорим об одном и том же. Я был рад познакомиться с тобой, Айзевир, но…

– Но я тебя не переубедил. И теперь ты убьешь меня, чтобы прекратить страдания.

– Таков мой жребий.

– Ладно, не трудись, – сказал Айзевир, вставая с камня и подходя к воде. – Избавлю тебя от хлопот и убью себя сам.

– Что?.. – захлопал глазами титан. – Не надо!

– Почему? – вошел в воду Айзевир. – Какая разница, как я умру?

– Я… я бы сделал это быстро и безболезненно. И ты… это необязательно должно произойти сегодня. Я уже несколько лет следую своему жребию, но успел обработать только один материк. У тебя есть облаце, ты можешь… да и ты прав, мне необязательно начинать с Гульрании. Я могу оставить ее на потом… окончательное исполнение моего жребия займет века!

По мере того, как Айзевир входил все глубже, голос Маруха становился все тревожнее. Погрузившись по плечи, человек повернулся к нему и участливо спросил:

– У тебя ведь нет семьи, титан Марух? И друзей тоже нет? Кажется, во всем этом мире я единственный, кому ты не хочешь… прекратить страдания.

А потом он сделал еще шаг – и провалился в бочаг. Мгновенно ушел с головой. Марух вскрикнул, переместился следом – и выбросил Айзевира на берег. Мокрый, облепленный тиной, тот выплюнул струйку воды и укоризненно сказал:

– И вот ты снова не дал мне выбора. Вы, титаны, больше всего на свете цените свободу, но ты вначале не позволяешь мне жить, а теперь не позволяешь умереть. Зачем ты меня спас, если все равно планируешь уничтожить?

– Не знаю, – тихо ответил Марух.

– Мы тоже хотим быть свободными, титан, – еще тише сказал Айзевир. – Нам не нужна твоя помощь, чтобы расстаться с жизнью – каждый легко может сделать это сам. Некоторые так и делают – и это их личный выбор. Почему ты лишаешь нас этого выбора? Почему лишаешь нас свободы, Марух? Разве такова титанова правда?

– Иногда жребий зовет нас совершать то, чем мы не гордимся.

– В самом деле? А я-то думал, что жребий – это смысл жизни титана. То, чего он больше всего хочет и чем сильнее всего гордится.

Марух открыл рот, чтобы возразить. Но потом вдруг сказал то, чего говорить не собирался.

– Ты прав, – произнесли его уста. – Следуя своему жребию, я изменю титановой правде. А оставшись верным титановой правде, я изменю своему жребию.

– Это называется парадоксом, – хмыкнул Айзевир. – Я их всегда терпеть не мог. Сраные загадки без ответов. Хорошо хоть, они существуют только в нашем воображении – реальный мир не настолько тупо устроен.

– Этот парадокс существует внутри моего разума, – коснулся лба Марух. – Я не могу отринуть свой жребий. Это превыше меня. Но я и не могу ему следовать – ибо сознаю теперь его парадоксальность.

– Так может, тебе взять паузу? Переосмыслить свой жребий?

– Ты не понимаешь, – покачал головой Марух. – Я его уже обрел. Мой разум горит огнем, мое сердце желает продолжать. Трехдневной дискуссии недостаточно, чтобы я отвернулся от того, к чему шел пятьсот лет.

– Хочешь поговорить еще? Я никуда не тороплюсь.

– Нет. Я уже пришел… к решению.

– И каково же оно, твое решение? – пристально посмотрел на него Айзевир.

– Точку в этом парадоксе может поставить… моя гибель, – печально произнес Марух.

– Это будет грустный конец, – сказал Айзевир. – Но в то же время это будет соответствовать твоему жребию. Ты ведь должен прекратить и собственные страдания, титан Марух? Всегда нужно начинать с себя, если рвешься изменить мир.

– Да, – наклонил голову Марух. – Теперь ты понимаешь. Спасибо, что не пытаешься отговорить.

– Ты свободный титан, – повел рукой Айзевир. – Твои решения – только твои.

– К тому же моя гибель действительно избавит от страданий очень многих, – вздохнул Марух. – В том числе и тебя.

– Не стану лицемерить. Я тоже был рад с тобой познакомиться, титан, но если ты пойдешь топиться – я не стану тебя спасать.

– Топиться?.. Меня не убить воде, попавшей в ноздри. Меня… не уверен, можно ли вообще меня убить. Титаны не убивают титанов, а никто из смертных этого не сумеет.

– Думаю, я все-таки сумею, – сказал Айзевир, берясь за рукоять меча. – Не знаю уж, насколько это будет быстро и безболезненно… я, извини уж, херовый мечник. Но мне сказали, что на эту штуку достаточно надавить.

Он обнажил клинок – и Марух не смог удержаться от вздоха. В лучах солнца блеснул сиреневый металл… тот самый металл, что собирал повсюду Таштарагис, копил в своей ледяной цитадели. Тот самый металл, который достался Аэтернусу, когда тот взял цитадель штурмом.

Тот самый металл, для которого нет бессмертных.

– Адамант, – изумленно произнес Марух. – И оружие работы Макроденита. Я везде узнаю его изделие.

– Макроденит делал его столько же, сколько мы с тобой проговорили, – сказал Айзевир. – Три дня и три ночи. Закалял в собственной крови. А потом еще и ножны для него смастерил… из какого-то особенного дерева.