Парень с большим именем - [22]

Ужели вы остались, мои места?..

Когда говорят о таких делах,

Разве вы не печалитесь, мои герои?..

Желтея, тут остаетесь вы

Покинутыми, мои озерные камыши!

Тансык лежал брюхом на кошме и заглядывал в рот акына. Осторожно вошел Утурбай. Отец вопросительно поглядел на него, прочие как бы не заметили. Утурбай взял свое ружье, надел за спину и сел в круг гостей. Отец подал ему ковш с кумысом. Утурбай немного отпил и передал гостю, сидевшему рядом.

Акын закончил одну песнь, пробежал пальцами по струнам и начал новую — похвалу Утурбаю, сыну Мухтара, который бросил кнут пастуха и поднял ружье воина.

В углу тихо заплакала мать, рукой дотянулась до Тансыка и украдкой погладила его шершавую, жестковолосую голову.

Отец и брат Утурбай уехали с гостями по дороге к Буамскому ущелью. Уезжая, отец обещал вернуться через два дня.

Первый день прошел спокойно, не было ни случайных гостей, ни посланцев с новостями. Второй начался шумом и хлопотами. Ранним утром — Тансык еще спал — из-за гор вышло громадное стадо и хлынуло на кочевку. Оно заполнило всю поляну, как вешняя вода заполняет озера. Тансык, мать и сестра проснулись от рева верблюдов, ржания коней, от стука многих тысяч копыт, от того шумного дыхания и гула, которые бывают всегда, когда большое стадо идет горами, и выбежали из юрты.

К ним подошел караван нагруженных верблюдов. С переднего соскочил старый грузный казах, поздоровался и спросил:

— Кто хозяин кочевки?

— Мухтар, — ответила мать. — Его нет дома.

— Кто же ходит за стадом?

Мать показала на Тансыка.

— Он? — удивился казах. — Ему семь-восемь лет? Молодец!

Тансык осмелился и спросил:

— Новости есть?

— Уходит вся степь.

— Куда?

— В горы.

Они разговаривали, а стадо меж тем шло дальше. Тансык заметил, что его скот смешался с проходившим.

— О-ей, мои уходят! — закричал он и бросился отделять свое стадо, но отделить было нелегко: оно хотело идти.

Старик казах помог Тансыку отделить вожаков, за вожаками отошел и остальной скот.

За первым стадом прошло другое, третье, и так весь день лошади, коровы, бараны, козы, быки двигались рекой. Над ними плыло облако коричневой пыли. Вечером Тансык оглядел поляну — ни одного живого места. Вся трава была съедена и выбита ногами, кусты потоптаны, ручьи загажены.

Отец не возвращался четыре дня, и все это время шли табуны убегающих казахов. Вернулся он злой и велел немедленно собираться.

— Где Утурбай? — спросила мать.

— У тебя есть Тансык, — сердито ответил отец. — Зачем тебе Утурбай?

Мать забеспокоилась, но выспрашивать побоялась. Она решила, что Утурбай погиб, и начала украдкой плакать.

Кочевку перенесли всего на дневной переход от прежней и раскинули в одном из ущелий.

— Все идут дальше, почему мы не идем? — спросил Тансык.

— Пусть идут, — огрызнулся отец. — От беготни человек не становится сильней. — Это было новое у отца — так говорил Утурбай.

На новую кочевку к отцу постоянно приезжали вестники Длинного уха. Сам отец уезжал куда-то почти ежедневно.

Тансык был мал и неопытен, чтобы оберегать скот от волков, у него часто случались пропажи. Он не раз пытался рассказать отцу про потери, но отец на первых же словах обрывал его:

— Молчи, не надо!

Примчался вестник Длинного уха и сообщил, что царь объявил мобилизацию казахов.

— А что знает Длинное ухо про обоз с ружьями? — спросил отец.

— Обоз пойдет.

— Когда?

— Этого Длинное ухо не знает.

На кочевку приехали три верховых казаха. Мухтар оглядел их и заметил на ляжках коней русские тамги. Он показал на тамги. Казахи объяснили, что они служили работниками в русской станице. Вчера пришел приказ о мобилизации, они ночью взяли хозяйских коней и убежали. Мухтар пригласил беглецов в юрту, а коней увел в горы на пастьбу.

В юрте беглецы занялись странным делом: из мешков достали три косы, срубили три молодых деревца, сделали черенки и к ним стали прикручивать косы. Тансык поглядел на их работу и посоветовал:

— Косы не так делают.

Беглецы засмеялись.

— Косить нельзя будет, — загорячился Тансык, — нельзя ставить косу прямо!

— Хорошо будет, лучше не надо, — твердили казахи и пересмеивались.

Один из беглецов, прикрутив косу, приставил конец ее к брюху Тансыка. Парень выпучил глаза: он понял, что казахи готовились совсем не к тому, чтобы косить сено. Сделав пики, они уехали. За день мимо кочевки прошло и проехало несколько партий с ружьями и топорами.

— Куда вы? — шутливо спрашивал Мухтар.

Ему отвечали:

— Помогать царю! — и начинали хохотать.

Вечером Мухтар заседлал коня, под седло сунул ломоть просоленной баранины, к седлу привязал узел с лепешками и уехал. В полночь, проехав горами километров пятьдесят, он выбрался на колесную дорогу, что проходила Буамским ущельем. Мухтар повернул коня к выходу из ущелья. Через час примерно он постучался в ворота караван-сарая. Ему открыл работник-казах. Мухтар привязал коня к столбу, осмотрел переполненный лошадьми и телегами двор и спросил:

— Что за народ?

— Разный, — ответил работник и потянул Мухтара за халат.

Они вышли со двора к реке Чу, которая пробегала в нескольких шагах, сели на камень и начали разговаривать.

— Куда едешь? — спросил работник.

— Никуда… Жду обоз с ружьями.