Парашюты над Вислой - [28]
Савушкин кивнул.
— Хорошо, подождём, заодно позавтракаем… — помолчав, спросил: — Некрасов, а ты на каком языке с этими чертями балакал?
Ефрейтор скупо улыбнулся.
— По-карельски. Я ж помор, с-под Архангельска, карела, ижора, коми… Работал на лесозаготовках до войны, нахватался чутка. Вспомнил, как вы про Мемель говорили, решил, что всё одно ни черта эти синие не поймут… Им что по-литовски, что по-карельски — один хрен, абракадабра…
Савушкин улыбнулся. А затем спросил:
— Что на шоссе?
Некрасов пожал плечами.
— Четыре колонны по тридцать-сорок машин. В грузу. На Варшаву. Грузовики тяжёлые, «блитцев» почти не было, пятитонники МАНы в основном. Тентованные… Это до трех ночи. Потом уже не скажу, я вышел из корчей по малой нужде — а тут эти…
— Ясно. У меня веселей. Немцы перебрасывают к Варшаве танковую дивизию люфтваффе «Герман Геринг». Судя по обрывкам разговоров — из Италии…
— В Варшаву?
— В Варшаву.
— Так ведь подполковник говорил, что немцы будут бечь?
— Как видишь — не бегут. Наоборот.
— А ещё те танки в лесу…
— И ещё те танки в лесу… — Помолчав, Савушкин бросил: — Ладно, пошли в дом. Ганнуся, небось, уже накашеварила нам завтрак…
Позавтракали молча — Савушкин решил щекотливую тему их ненемецкости не поднимать, от греха подальше — затем почистили оружие и двинулись уже было на выход — как вдруг Ганнуся, схватив капитана за обшлаг кителя, поволокла его на кухню. Махнув рукой Некрасову, дескать, иди грузись, я сейчас догоню — Савушкин обречённо поволокся за хозяйкой, чувствуя себя обязанным как минимум её выслушать — вчерашнее приключение было ещё живо в его голове…
— Pan Kapitanie, wychodzisz…[77] — Полувопросительно, полуутвердительно произнесла пани Ганнуся.
— Так. Уходзим. Мам дуже працы. — Хотя какая у него тут работа? Но ведь надо что-то говорить… Вот чёрт, ситуация…
Из уголка глаза на щеку хозяйки сползла слеза.
— Nigdy nie wrócisz…[78]
— Тераз война. Я естем солдат. — Ну вот что ей говорить?
— Wygrasz. Czy po wojnie możesz przyjechać do Polski?[79]
— По войне то бендзе по войне. Я не вем, цо бендзе… — Ну не могу я тебе ничего обещать, милая! Не рви ты мне сердце!
— Pozostań przy życiu. Błagam cię![80]
Савушкин только молча развёл руками. Это вообще от него не зависит, хотя, конечно, было бы чертовски здорово, что и говорить…
Пани Ганнуся всё поняла, вздохнула, поцеловала его в щеку и произнесла, перекрестив на католический манер:
— Więc pamiętaj mnie. Tam, w Rosji. Pamiętaj tylko![81]
Ничего не ответив, Савушкин развернулся и двинулся на выход. Вот же чёрт, как же он умудрился вляпаться в такое… А самое скверное — что на сердце у него тяжело, и такое чувство, что совершает подлость. Хотя ведь это не так… Или так? Проклятье!
Выехали они со двора пани Самуты ровно в шесть — мало ли… Хозяйка их провожала — но на попытку Савушкина всучить ей четыре пятидесятизлотовые бумажки так зыркнула на капитана, что тот смущённо спрятал банкроты в полевую сумку. Да, польский гонор — это польский гонор, что тут скажешь…
Отъехав от временного пункта дислокации метров на триста — Савушкин приказал водителю:
— Сейчас не спеши. Едем по той дороге, по которой сюда пилили, но медленно. Нужен «язык», из той дивизии, что в лесу.
Некрасов хмыкнул.
— А как мы определим, что это наш клиент?
— Пока не знаю. Посмотрим по обстоятельствам… Сегодня у нас какое число?
— Вроде восемнадцатое…
— Чёрт, совсем забыл… Давай в комендатуру заскочим, надо отметиться и удостоверится, что до нас никому пока нет дела. Вон за тем пакгаузом — направо…
Некрасов кивнул.
Через несколько минут они подъехали к зданию комендатуры. Савушкин подошел ко входу и удивился — вместо полусонного унтера полевой жандармерии у входа стояло двое служащих комендатуры — судя по их нагрудным бляхам, схожим с жандармскими, но с надписью «Kommandantur» — с автоматами наготове. Ого! Как-то быстро мы из сонного захолустья превратились в прифронтовую зону. Наши вошли в Польшу?
— Ihre dokument, Herr Hauptmann![82]
Савушкин протянул свои бумаги. Старший из часовых — судя по двойному уголку из серой тесьмы на нарукавной нашивке, обер-ефрейтор — внимательно просмотрел документы Савушкина, отдал честь и махнул рукой в глубину комендатуры:
— Bitte!
А в прошлый раз давешний жандарм даже не открыл его солдатскую книжку… Надо собраться. Шутки похоже, кончились…
Комендант был на месте — но от давешней вальяжности и расслабленной неторопливости не осталось и следа. Скупая улыбка — как-никак, земляк! — и тут же, деловым тоном:
— Ich habe gestern einen Auftrag von der Personalabteilung der Luftwaffe erhalten.[83] — открыв сейф, обер-лейтенант фон Тильзе достал серый конверт и вручил его Савушкину. И продолжил: — Ihr Bataillon existiert leider nicht mehr.[84] — Помолчав несколько секунд, добавил вполголоса: — Ich nehme an, wie die gesamte vierte Felddivisionen der Luftwaffe…[85]
Савушкин мысленно продолжил: «Как и всего пятьдесят третьего армейского корпуса» — но озвучивать эту мысль не стал. К чему расстраивать милейшего обер-лейтенанта фон Тильзе?
Комендант, указав Савушкину на кресло у своего стола, произнёс всё тем же «конспирологическим» тоном:
Покинув пылающую, истекающую кровью Варшаву, группа капитана Савушкина направилась на юг, в Словакию — Генеральному штабу РККА требовались сведения о силах немцев, направленных на подавление Словацкого национального восстания. Из кровавого ада уничтожаемой польской столицы разведчики Савушкина перенеслись в земной рай, оказавшись посреди чудесных Татр, где не было ни войны, ни горя, ни бед, а были лишь хрустально чистый воздух и ошеломительные виды, дружелюбный народ и мирная тишина… Но и в этот благословенный край пришла война.
Роман «Кровавый Дунай» — третья книга серии «Одиссея капитана Савушкина», рассказывающий о действиях группы дальней разведки Разведупра Генштаба РККА в столице Венгрии накануне и во время её осады. Разведчики направлены в Будапешт, чтобы выяснить ситуацию с оборонительными позициями венгров и немцев вокруг города и уяснить состав гарнизона венгерской столицы. На глазах группы Савушкина развёртывается эпическое полотно штурма Будапешта — единственное событие подобного рода в истории Второй мировой войны, даже штурм Берлина продолжался намного меньше по времени.
В этой книге я не стану подвергать сомнению приговор Нюрнбергского трибунала. Я хочу написать о другом — как мне кажется, не менее важном аспекте. Статья шестая Устава трибунала гласит: «Следующие действия или любые из них являются преступлениями, подлежащими юрисдикции Трибунала и влекущими за собой индивидуальную ответственность: a) преступления против мира, а именно: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений, или участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий». Поскольку все остальные обвинения против руководителей Германии вытекают именно из этого пункта — ибо без планирования и подготовки агрессивной войны невозможны ни военные преступления в её ходе, ни преступления против человечности, сопровождающие её — то, стало быть, именно это обвинение и есть главное и основное во всём Нюрнбергском процессе.
О конференции глав государств антигитлеровской коалиции в Тегеране написано за последние шестьдесят лет изрядно — но смею утверждать, что никто и никогда не писал об этом событии так, как написано в этой книге, честно и открыто, постаравшись расставить все точки над i. К нашему глубочайшему разочарованию, истина состоит в том, что Советский Союз на этой конференции не был равноценным партнером своих западных «союзников» — нас позвали туда, чтобы поставить нам задачу и определить наши потребности в материалах, которые нам позволят эту задачу выполнить.
Откройте эту книгу и прочтите несколько страниц — и вы поймете, что держите в руках не «альтернативную» историю Второй мировой войны, не очередную фантазию на тему «а если бы…». Перед вами — книга о том, почему на самом деле произошла всемирная катастрофа 1939–1945 годов, кто в действительности ее задумал и развязал, почему события той Великой войны развивались именно так, а не иначе. Эта книга даст ответы на большинство трудных вопросов по истории Второй мировой — и, самое главное, на ее страницах вы найдете окончательный ответ на самый мучительный для всех нас, жителей бывшего Советского Союза, вопрос: «Почему все же Гитлер напал на СССР?»История повторяется, и события прошлого оказываются весьма поучительными для сегодняшней России.
Как бывший революционер-марксист (а в юности еще и бандит-«экспроприатор») Сосо Джугашвили стал Иосифом Виссарионовичем Сталиным, новым Русским Царем и Императором Всесоюзным? Каким чудом вчерашний разрушитель переродился в величайшего созидателя XX века, который возродил из пепла разграбленную, обескровленную, уже списанную со счетов Россию и привел ее к Победе? Как смог совершить невозможное – очистив страну от «своры безродных космополитов», превратить СССР из детонатора Мировой Революции в национальное государство русских народов? И почему не оставил наследников, способных продолжить его миссию и верных завету: «Ты должен делать Добро из Зла, потому что его больше не из чего делать»?Отвечая на главные вопросы нашей истории, эта книга не воспевает Сталина (чем грешат многие коммунисты), не замалчивает его ошибок, не приукрашивает правду о страшной цене его свершений и побед, – но воздает должное первому и, увы, последнему Императору СССР, благодаря гению которого наша Родина одержала победу во Второй Мировой войне и стала Сверх-Державой.
Эта книга – увлекательное путешествие через культурные слои, предшествовавшие интернету. Перед читателем предстает масштабная картина: идеи русских космистов перемежаются с инсайтами калифорнийских хиппи, эксперименты с телепатией инициируют народную дипломатию и телемосты, а военные разработки Пентагона помогают создать единую компьютерную сеть. Это захватывающая история о том, как мечты о жизни без границ – географических, политических, телесных – привели человека в идеальный мир бесконечной коммуникации. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Средневековая Восточная Европа… Русь и Хазария – соседство и непримиримая вражда, закончившаяся разрушением Хазарского каганата. Как они выстраивали отношения? Почему одна страна победила, а вторая – проиграла и после проигрыша навсегда исчезла? Одна из самых таинственных и неразрешимых загадок нашего прошлого. Над ее разгадкой бьются лучшие умы, но ученые так и не договорились, какое же мнение своих коллег считать общепринятым.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.
Охотник по имени Твердая Рука всегда приходит на помощь тем, кто в опасности: он готов один сразиться с отрядом степных пиратов, спасти девушку от когтей ягуара, защитить честного человека от мошенника и убийцы. Ежедневно соприкасаясь с жестокими нравами прерии, он сохранил свое честное имя незапятнанным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Арабский Восток XII века, порабощенный тюрками, осажденный крестоносцами, наполненный разномастным сбродом со всех уголков земли, оставался центром науки и культуры Средневековья.Талантливый юноша из знатной семьи Хасан ас-Саббах был принят в братство исмаилитов и направлен для обучения в великий город ал-Кахира, столицу праведных имамов, чтобы стать проповедником. Войны и странствия, дворцовые интриги и коварство разбойников, даже дружба с любителем вина и сочинителем пагубных стихов Омаром Хайямом не помешали ас-Саббаху создать государство, основанное на слове Истины, чей свет рассеялся по всему миру и сияет до наших дней.