Параллельщики - [21]

– А что за атака? – Я пыталась понять угрозы еще недавно казавшегося мне таким безопасным мира.

– Исконники собрали установку не в относительно небольшом городе, а в Чикаго. Первый и последний раз такой большой город выбрали, не учли влияния излучения от коммуникаций. Там такое началось, что до сих пор вспомнить страшно. Начались побочные эффекты, и мало того, что треть города на год в изоляции оказалась, так еще во время работы аппарата стала проявляться такая чертовщина! Дед предполагал, что это были возможные варианты настоящего и будущего, а то и прошлого, причем временно ставшие реальными варианты. Там пятнами шло: нормальные кварталы, а потом выжженная гарь, оплавленные ядерным взрывом дома, сгоревшие тела, и вскоре все исчезает. Тогда весь квартал пришлось выселить – остаточная радиация оказалась совсем не вариативной. Там много еще чего было, правда, часто это известно только со слов очевидцев, не всему верить можно. – Лаки не выдержал, поболтал босыми ногами по теплой воде. – Но удар не только по Чикаго пришелся, «тень» аккурат на Женеву попала, когда там главы государств и премьер-министры собрались. Так и сидели целый год, пока блокада не пропала.

– А чем они питались? И в Чикаго? – удивилась я. – На запасах год не высидеть.

– Тогда запасы еще никто не делал, да и на самом деле не высидишь. Огородничеством занимались, благо климат там позволяет даже по зиме кое-что выращивать. Ну в Женеве. И поставки из «большого мира». И в Чикаго так же. Неживые-то предметы через блокаду проходят, так что еду им доставляли. Не свежую, конечно, и даже не заморозки, а консервы в основном, сверхстерильные, иначе ведь никак. Тогда как раз мировая промышленность и освоила производство идеально стерильных консервов, а то бы президенты с голоду померли. Из-за одного Чикаго так бы не старались. Президентам же такое «сиденье» пошло на пользу, они ведь странами и дистанционно руководить могли, а вот так тесно пообщаться возможности больше точно не представится. – Он рассмеялся. – Когда-то в средневековье было очень долгое сидение кардиналов в конклаве, когда они не могли Папу выбрать, а тут получилось годовое «Женевское сидение» президентов. Результат сама видишь: несмотря на угрозу исконников, мы живем нормально, войны в основном затихли, пусть и не всюду, сотрудничество между государствами пошло. Поняли, что от такой угрозы в бункерах не отсидеться и морем не отгородиться. Только я подробности уже потом узнал, после госпиталя.

– После какого госпиталя? Когда тебя дед забрал? Это же вроде раньше должно было быть.

– Да, это уже намного позже было. Я школу закончил вместе со всеми, хотя только последний год в нее и ходил, до этого с дедом и его друзьями занимался. Дед хотел, чтобы я пошел на физмат, но мне ближе инженерные специальности оказались – он меня несколько раз тестировал, – и я пошел на физтех, правда не по конкурсу, потому что, хоть и сдал все нормально, баллов не добрал, а по льготе, как сирота. А когда учился на четвертом курсе, кому-то из военного руководства в голову стукнуло, что такие ребята, кто сиротами во время той войны на Урале остались и освобождение от призыва имели, просто «косят». Ну и призвали сразу всех, я даже сессию не успел сдать. Дед тогда уже очень в возрасте был, переживал, но я сказал, что все нормально, скоро вернусь, и так, наверное, даже лучше. Потом оказалось, что меня распределили на Урал. Деду уже не сообщал, чтобы не волновать.

Лаки, вздохнув, поднял ноги на мостки, потянулся за кроссовками, потом передумал.

– В учебке сначала все было нормально, мне даже понравилось, как ни странно. Но потом на соседний городок напали все еще действовавшие кое-где сепаратисты, причем очень демонстративно напали. Нас подняли по тревоге, послали охранять уже наш городок, где учебка находилась. Нам нужно было только патрулировать улицы, потому что – что еще с новобранца взять? Поэтому когда исконники включили свой прибор, мы оказались к нему ближе всех, и я полностью увидел его действие, и почувствовал тоже. Я был в составе наряда, мы во время комендантского часа патрулировали. Началась чертовщина, но не сильная, все здания на месте стояли, так что вроде терпимо. Я увидел в окне заброшенного во время войны здания свет, пошел проверить, напарник меня прикрывал. Нас тогда не всех на улицы вывели, так что наряды из двух-трех человек состояли. Ну поднялся я на второй этаж, по коридору прошел: там ободранная комната, одна бетонная коробка осталась, и груда мусора в углу – доски с пола, обломки мебели, в общем, еще с войны разруха. А в центре костерок из этих обломков и два испуганных пацана около него, а в костерке старая граната – наверное, еще во время войны ее кто-то там потерял, она намертво кольцом за гвоздь в доске зацепилась, а чека не выдернулась, пацаны ее вместе с доской в огонь и сунули, вот только что. Я успел их вышвырнуть, даже сам почти выскочил, как рвануло. Меня посекло, к счастью не сильно, только крови много потерял и сотрясение заработал. Потом оказалось, что пацаны эти – параллельщики, не знали не то что, что такое граната, а вообще ничего еще не поняли, не в себе были от страха, только костерок и смогли разжечь. Ну а я очнулся уже в госпитале, еле живой, но, что тогда поразило врачей, с почти сразу зажившими ранами, и выглядел намного младше, чем на самом деле. Только первый день меня откачивали: почему-то шло сильнейшее истощение организма, при полном заживлении всех новых и даже старых шрамов и травм. Блокада того городка держалась всего несколько дней, а потом в госпиталь ворвался дед. Он по номеру учебки смог узнать, где я, до этого я ему полный адрес не писал.