Парагвайское чаепитие - [6]

Но, что самое примечательное, во время отпевания церковь буквально окружили толпы индейцев. Он ведь много писал и об их религии. Ставил вопрос о схожести их верований с ветхозаветными сюжетами, о глубине их религиозного чувства и, в этой связи, говорил об универсальности основ христианской морали. Но при этом Беляев принципиально выступал против любого насильственного навязывания индейцам европейской культуры.

И в знак уважения к религиозным воззрениям своего вождя и друга, во время его похорон они осеняли себя крестным знамением и распевали «Отче наш» на своём языке, в переводе покойного. Такого столица Парагвая не видела ни до, ни после.

Я допил оставшуюся воду.

— По завещанию генерала, его тело передали совету старейшин гуарани для погребения на территории индейских поселений, — Сергей махнул рукой куда-то за окно, в сторону «зеленого ада», — сейчас ему установлен особый памятник на одном из островов посреди реки. Если у вас будет время, мы можем и туда съездить…

Но я не успел ответить.

Совсем близко послышался шорох автомобильных шин, возвращая меня из прошлого в день сегодняшний.

Старый снайпер

Одним из дурных последствий жестокого поступка является то, что ожесточаются сердца очевидцев. (английская поговорка).

Он взял в руки любимую винтовку и задумался: почему снайперов не романтизируют так же, как разведчиков? А ведь многие операции разведки вообще бы не состоялись без его помощи.

Его оружие со временем меняется, но не слишком. Цели не меняются никогда. В прямом и непрямом смысле.

Разгромленную комнату затапливал полумрак. Но это не мешало. Старый снайпер может подготовить к работе оружие и с закрытыми глазами. А яркий свет, скорее, его противник, чем союзник. Союзник — тень. Таинственность. Неизвестность.

Главное, чтобы его цели находились на свету. Чтобы их хорошо освещали. В прямом и непрямом смысле.

Снайпер подошел к разбитому окну. Снаружи привычно для него неслись крики и грохот. И запах дыма. Новый славянский хаос выглядел как и прежде. Как двадцать лет назад. И как сто лет назад. Пир для Смерти накрыт. И пора ее впустить.

Люди очень любят убивать друг друга, это он хорошо знал. Им нужно только помочь начать. От снайпера требуется совсем немного. А какой от его работы результат! Какой пир!…

Оптический прицел казался естественным продолжением его зрения. Он сам весь — безотказное оружие, он искусный инструмент…

Старый снайпер мгновенно почувствовал этот взгляд. Единственный взгляд в мире, направленный на него. Взгляд через такой же прицел. Почти зеркальное отражение. Почти.

Снайпера можно сравнить с серийным убийцей. Почерк и обстоятельства преступления у него всегда одинаковы.

Он не знает точно, как устроена память серийного убийцы. Но сам он хорошо помнит все места, где ему доводилось работать.

Он помнит Азию. Ничем не интересный для большинства жителей планеты город Ош. И область с названием Джалай-Абадская. В душную июльскую ночь начались беспорядки. Кто-то раздавал на улицах деньги. И оружие. Раздавал узбекам и таджикам. Новую власть узбеков и таджиков нужно привести к повиновению. Или сменить. Всё просто. Узбеки направлялись туда, где живут киргизы, киргизы — туда, где живут узбеки. Но этого недостаточно. Это не достаточно надежно. Он прибыл туда чуть позже.

Стрелять просто. Выстрел — убит узбек. Выстрел — убит киргиз. Выстрел…

Ненависть проста. Как пожар. Снайпер протягивает Смерти руку. И она вальсирует с ним.

Он помнит Ближний Восток. Упрямые персы. Вышли из повиновения. Их упрямство не удается сломить уже много лет. Он постарался. Иранская полиция не стреляет в демонстрантов, но смерть должна прийти. Он постарался.

Девушка по имени Неда Ага-Солтан стояла на перекрестке улиц Хосрави и Сант-Солехи. Пуля попала ей точно в сердце. Какое великолепие! Идеальная жертва. Идеальный символ. Главное блюдо на пиру Смерти.

Один выстрел. Одно мгновение! И ломаются империи. Поворачиваются вспять столетия. Растворяются в кровавом потоке целые народы…

Его выстрел!

Журналисты потом писали, что это был выстрел национальной гвардии — басидж. Но у басидж нет в арсенале снайперских винтовок. Да и зачем властям еще больше злить толпу?

Старый снайпер не любит журналистов. Хотя они всегда работают рядом. Без них его работа не приносила бы нужных плодов. Но журналисты такие шумные и суетливые! Они действует для недумающей человеческой массы и сами в чем-то становятся похожи на нее. Суета, а не вальс. Оскорбление для искусства!

…Имя Неда на фарси означает «призыв». За несколько следующих за выстрелом дней она стала иконой протеста. Ее изображали по всему Тегерану. Ей посвящали стихи. Это заслуга журналистов, снайпер должен признать.

Выстрел. Смерть. Ненависть. Хаос. Раз, два, три, четыре.

Снайпер помнит и землю фараонов. Жалкое подобие былого величия. В центре древнего Каира толпа пыталась попасть в здание министерства. Он стрелял в них.

Никакие власти никогда не разгоняют толпы снайперским огнем. Толпа рассеется, только если поймет, что в нее стреляют. А выстрел снайпера в толпе никто не услышит. Снайпера в тени никто не увидит. Снайпера никто не узнает.