Парадокс чести - [63]

Она сделала паузу, вспоминая, как однажды он обнаружил её в зале замка в Призрачных Землях и на мгновение решил, что она была её вернувшейся матерью. Когда он осознал свою ошибку, мягкость стекла с его лица подобно расплавленному воску.

— Ты.

Она припомнила, как её швырнули спиной об стену и прижали к камням.

— Ах ты подменыш, ах ты самозванка, как ты смеешь быть так на неё похожей? Как ты смеешь! И тем не менее, тем не менее… такая похожая .

И он поцеловал её, грубо, в рот.

— Мой лорд! — В дверном проёме зала стояла её нянька кендар Зима. Он, задыхаясь, отшатнулся назад.

— Нет. Нет! Я не мой брат!

И со всего размаха саданул кулаком по каменной стене рядом с её головой, забрызгав её лицо своей кровью.

— Что? — спросил Тиммон, глядя на неё.

Джейм встряхнулась. — Тогда я многого не понимала. Разве может ребенок ясно воспринимать поведение взрослых? Затем, когда мне исполнилось семь и проклюнулись «эти» — она выпустила когти и процарапала канавки на мшистом поручне. — он назвал меня мерзким шаниром и выставил из дому в Призрачные Земли.

Тиммон поражённо распахнул глаза. — Что?

Она безрадостно рассмеялась. — Вот так мы с Тори и оказались разделёнными. Твой двоюродный дедушка вовсе не единственный, кто не может переносить этих выходцев из Старой Крови. И всё же, забавно; чем больше я узнаю о Ганте — к примеру о том, что случилось с ним здесь в училище, или о том, как с ним обходился его родной отец, не говоря уж об этом мерзком звере, которого мне приходится называть дядей — тем более человечным он мне кажется. Да и знает ли хоть кто-нибудь из нас своих родителей по-настоящему? Поначалу они кажутся такими большими, а потом потихоньку съеживаются.

— Мой отец прожил для этого недостаточно долго. Он по-прежнему остаётся золотым мальчиком для всех, кто его знал. И всё же. всё же. здесь что-то не то. Почёму он назвал твоего брата лжецом?

Джейм вздрогнула при воспоминании о сне, в котором шея Передана с хрустом ломалась под руками её брата, а голос Харна утешающе гудел: Всё в порядке Черныш, всё в порядке. Не мучай себя. Он этого не заслуживает.

Она всё ещё не знала, что всё это означает.

Тиммон скоро ушёл, ворча что-то о том, что во всём училище невозможно сыскать ни клочка сухой ткани. Как прекрасно, когда это всё, что всерьёз тревожит человека, хотя она почему-то сомневалось, что Тиммона и в самом деле в первую очередь беспокоит отсутствие сухого белья.

V

Этой ночью Джейм приснилась, что она идёт по Серым Землям, где скитаются несожженные мертвецы. Оказаться здесь было не слишком удивительным, учитывая её разговор с Тиммоном; тем не менее, она задумалась, было ли это сферой снов[100], общей сферой душ[101], неким блуждающим осколком её собственного, спутанного разума или кусочком всех трёх.

Здесь, по крайней мере, были эти знакомые, болезненные холмы, что катились вдаль под свинцовым небом, что клонилось к ним почти осязаемым грузом.

Хлыстообразные побеги травы обвивались вокруг её ног, искали лазейку запустить корни в её сапоги:. останься с нами, останься.

Воздух был влажным от тёплого, моросящего дождика, впадины полны стоячей воды, скрытой под пеной из пепла, лениво волнующейся вверх-вниз, как будто под ней бились утопающие духи. По краям заводей всё потихоньку таяло, жизнь и смерть распадались в воду.

Она совсем не удивилась, обнаружив, как уже не раз бывало в подобных снах, рядом собой Золу. Певица мерлонг оперлась о свой посох, жидкий и непрочный на вид, но всё ещё окованный железом, выглядя как и положено тому, кто ходил по кромке мира. Её голос был, как обычно, грубым и невнятным.

— Вода в итоге. растворяет всё и вся. Она может. поглотить всю вселенную.

— И это то, что случится, если Съеденная Когда-то не смягчится? Я нахожу её работу здесь. скажем так, тревожащей. Неужто наши миры так сильно переплелись? Но Зола, я и правда не знаю, чего она хочет.

— Это вопрос тебя не касается. в этот раз. Да и здесь ты ищешь. не этот ответ.

Кто-то плюхал по грязной осоке внизу.

— Отец! — звал Тиммон. — Отец!

На противоположном склоне траву потревожил вихрь ветра. Лезвия листьев поднялись и оплелись вокруг провала в воздухе, сплетая себя, начиная с ног, в некое подобие человеческой фигуры. Повернулось нечто вроде головы. Сухая трава моталась вокруг неё подобно иссохшим волосам.

— Я. я. я. — застенал тонкий, высокий голос, похожий на лёгкое дуновение, скользящие по листьям травы.

Тиммон, спотыкаясь и скользя по грязи, ринулся вверх по склону, держа в руке высохший палец, который был всем, что осталось от Передана Напыщенного и Самодовольного, и который удерживал его в ловушке в Серых Землях, пусть и едва-едва. Передан взял его сотканной из стеблей рукою и воткнул пропавший палец обратно на место с таким видом, как будто вернул себе потерянную перчатку. По нему пробежала короткая дрожь, когда травяной каркас усилился ивовыми прутьями. Он со скрипом выпрямился. К нему вернулись намёки на его прежнюю внешность, пусть и лихорадочно шелестящую по краям.

— Я. я. я был отцовским любимчиком. И я. я этого заслуживал. Я заслуживал всего на свете, н-н-но он меня всего лишил.