Парад планет - [86]

Шрифт
Интервал

Но — бестия из бестий! — не попался ни разу, а раз не попался — значит, не злодей…

Справедливости ради отметим, что робот Кондрат, заменивший почтальона Федора Горбатюка, так ничем и не прославился. Разве что имел хобби — сядет под кустиком бузины или в тени липы и непременно прочитает районную газету от первой буквы до последней. Особенно же интересовался всякими сводками статистического управления: сколько какой колхоз продал хлеба державе, о надоях молока, темпах уборки, так что мог этими цифрами сыпать даже разбуженный среди ночи.

Робот Эдик, имевший четыре ноги и прославившийся игрой на электрогитаре в яблоневом саду самогонщицы Вивди Оберемок, тоже попал на язык сельским кумушкам. Видно, уж очень ему хотелось понравиться девчатам, вот он и додумался татуировать всю свою статную фигуру. Чего только не достигнешь с помощью иголки и черной туши! Претерпев танталовы муки, робот Эдик самостоятельно размалевал свое механическое тело всякими лозунгами: «Дал слово — сдержи его!», «Время — решающий фактор!», «Летайте на самолетах Аэрофлота!», «Не стой под стрелой!» и так далее. Кроме того, слева на груди, прямо против сердца, он выколол надпись, похожую на бухгалтерский отчет: «Эдик плюс Валя плюс Галя плюс Нина плюс Леся плюс Оля плюс Оксана плюс Рая плюс Ира плюс Светлана плюс Таня плюс Алла плюс Аза плюс Алена плюс Маргит плюс Женя».

— Столько плюсов — и ни одного минуса! — всегда удивлялся директор школы Диодор Дормидонтович Кастальский, встречая на улицах татуированного робота.

А что же робот-бухгалтер Модест Алексеевич Недрыгайло, модель типа «Астарта», больной нарциссизмом, пустослов и хвастун, который так нахваливал свои блоки мажоритарной системы и хвастал родственными связями с американской системой «Роботаг»? Преподобный Модест Алексеевич до того довеличался, что занялся приписками в отчетах! Получая фальшивые цифры из колхоза «Барвинок», в районе многих руководителей начинали подозревать в очковтирании, только не робота, ибо где это видано, чтобы чудо манипуляционной техники врало так, будто какой-нибудь бухгалтер с тридцатилетним стажем. Поэтому-то не так легко было разоблачить злостного злоумышленника, а когда наконец разоблачили, то — хоть у тебя и прекрасные блоки мажоритарной логики! — таки отлучили от должности…

А как там председатель колхоза робот Леонардо Явтухович Датунашвили?

Уважаемый Леонардо Явтухович, как уже говорилось, призван был работать в потенциально небезопасной для человека среде. Поэтому его снабдили левой рукой с дистанционным управлением, а в правую вмонтировали систему автоматического самоуправления. На первых порах левая и правая работали слаженно, но когда уборка урожая достигла апогея, то временами правая рука, наделенная автоматическим самоуправлением, не ведала, что творит левая с дистанционным управлением, и наоборот! Конечно, уважаемого Леонардо Явтуховича вызывали в район, сурово предупреждали. Справедливая критика пошла на пользу, теперь уже левая рука знала, что творит правая, и наоборот! Леонардо Явтухович совершал фантастические антраша в кабинете, шнырял по хозяйству, и далеко разносилась рояльная музыка его шин. Иной робот на должности председателя колхоза ездил бы на легковой автомашине, а ему, давнему энтузиасту и запевале колхозного движения, и гусениц хватит…

А робот Мафусаил Шерстюк?

Гай-гай, если бы его не оборудовали системой противопожарных средств и датчиков огня, давно бы сгорело это чудо манипуляционной техники. Во-первых, работая возле скребкового транспортера в коровнике рядом с грибком-боровичком, робот перегревайся так, что, казалось, вот-вот задымит и рассыплется в пух и прах. Тогда автоматически срабатывала система противопожарных средств. Во-вторых, Мафусаил мог сгореть в яблоневской чайной, куда он часто наведывался. Тут в критических случаях (когда некоторые детали аж купались в горилке, когда из некоторых блоков через край лилось, а некоторые элементы терялись под столом) тоже выручала надежная система противопожарных средств, которая включалась, бывало, по нескольку раз за вечер.

А в-третьих… Таки получился из робота Мафусаила хоть и пылкий, но неудачливый ухажер. Бывало, уставится на улице в какую-нибудь молодицу, и ни людей не стыдится, ни роботов. И, видно, душа его начинает так пылать, что глядь — уже сработал датчик огня, включилась система противопожарных средств, чтобы уберечь неразумное кибернетическое чудо. Но даже по выражению сернисто-кадмиевых фотоэлектрических элементов видно было, что у него ветер свистит в голове. Ибо не успела еще автоматическая безотказная система спасти его от одной катастрофы, как Мафусаил находил другую привлекательную молодицу, уже утыкался взглядом в эту ведьминскую приманку, душа вспыхивала — и опять включалась противопожарная система.

А еще Мафусаил Шерстюк (после того памятного приключения с Мартохой на крыльце ее хаты, когда ночные небеса мерцали звездами) приобрел пакостную привычку: подкрадываться к яблоневским молодицам сзади и неожиданно хватать их на руки. Углядев робота Мафусаила, девушки и женщины кидались наутек, даже старенькие бабуси трусили прочь от него. Но ведь не все были такими осторожными или проворными. Поэтому никто из мужчин уже и не удивлялся, когда средь белого дня встречал робота Мафусаила, который нес на руках его родную жену. Мужчина добродушно так похлопывал манипулятора по плечу, спокойно ссаживал жену на землю, и супруги шли себе дальше своей дорогой, разговаривая о проказах приезжих киберов.


Еще от автора Евгений Филиппович Гуцало
Родной очаг

В новую книгу Евгена Гуцало, известного украинского писателя, лауреата Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко, вошли повести «Родной очаг» и «Княжья гора», проникнутые светлым чувством любви к родной земле, к людям, вынесшим тяжелые испытания 40-х годов и утверждающим человечность, красоту и душевную щедрость. Рассказы посвящены проблемам жизни современного украинского села.


Рекомендуем почитать
Аллегро пастель

В Германии стоит аномально жаркая весна 2018 года. Тане Арнхайм – главной героине новой книги Лейфа Рандта (род. 1983) – через несколько недель исполняется тридцать лет. Ее дебютный роман стал культовым; она смотрит в окно на берлинский парк «Заячья пустошь» и ждет огненных идей для новой книги. Ее друг, успешный веб-дизайнер Жером Даймлер, живет в Майнтале под Франкфуртом в родительском бунгало и старается осознать свою жизнь как духовный путь. Их дистанционные отношения кажутся безупречными. С помощью слов и изображений они поддерживают постоянную связь и по выходным иногда навещают друг друга в своих разных мирах.


Меня зовут Сол

У героини романа красивое имя — Солмарина (сокращенно — Сол), что означает «морская соль». Ей всего лишь тринадцать лет, но она единственная заботится о младшей сестренке, потому что их мать-алкоголичка не в состоянии этого делать. Сол убила своего отчима. Сознательно и жестоко. А потом они с сестрой сбежали, чтобы начать новую жизнь… в лесу. Роман шотландского писателя посвящен актуальной теме — семейному насилию над детьми. Иногда, когда жизнь ребенка становится похожей на кромешный ад, его сердце может превратиться в кусок льда.


Истории из жизни петербургских гидов. Правдивые и не очень

Книга Р.А. Курбангалеевой и Н.А. Хрусталевой «Истории из жизни петербургских гидов / Правдивые и не очень» посвящена проблемам международного туризма. Авторы, имеющие большой опыт работы с немецкоязычными туристами, рассказывают различные, в том числе забавные истории из своей жизни, связанные с их деятельностью. Речь идет о знаниях и навыках, необходимых гидам-переводчикам, об особенностях проведения экскурсий в Санкт-Петербурге, о ментальности немцев, австрийцев и швейцарцев. Рассматриваются перспективы и возможные трудности международного туризма.


Пёсья матерь

Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.


Найденные ветви

После восемнадцати лет отсутствия Джек Тернер возвращается домой, чтобы открыть свою юридическую фирму. Теперь он успешный адвокат по уголовным делам, но все также чувствует себя потерянным. Который год Джека преследует ощущение, что он что-то упускает в жизни. Будь это оставшиеся без ответа вопросы о его брате или многообещающий роман с Дженни Уолтон. Джек опасается сближаться с кем-либо, кроме нескольких надежных друзей и своих любимых собак. Но когда ему поручают защиту семнадцатилетней девушки, обвиняемой в продаже наркотиков, и его врага детства в деле о вооруженном ограблении, Джек вынужден переоценить свое прошлое и задуматься о собственных ошибках в общении с другими.


Манчестерский дневник

Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.