Папство и Русь в X–XV веках - [75]
Письмо представляет собой пространную жалобу на орден с перечислением беззаконий, совершенных рыцарями за последнее время. Этими насилиями, которыми рыцари возбудили против себя ненависть мирного населения, Гедимин объясняет то, что князья литовские отступили от христианства, в свое время принятого Миндовгом и начавшего распространяться в стране: «…жестокие оскорбления и постоянное вероломство рыцарей немецкого ордена заставили и его отступить от христианства и нас принуждают до сих пор оставаться в заблуждениях, унаследованных от предков». Далее Гедимин приводит ряд фактов бесчинства рыцарей: «…разоряя и превращая в пустыню земли моих подданных, они говорят, что это делается для защиты христианства», писал он. Князь особо подчеркивал свою веротерпимость и полную свободу христианской проповеди, какой пользуются в его землях монахи нищенствующих орденов: «Если я веду войны против христиан, то не для того, чтобы разрушить католическую веру, а лишь ради своей собственной защиты, отражая обиду и насилие, как это делают все христианские короли и князья». После картинного описания бедствий, причиняемых орденом, и уверений в проявленной им до сих пор полной лояльности к католичеству, князь просит папу обратить внимание «на наше печальное положение» и заявляет: «…мы готовы вам во всем повиноваться, подобно всем прочим христианским государям, мы готовы принять католическую веру, если только мы ничем не будем при этом обязаны вышеуказанным палачам, т. е. вышеуказанным Магистру и рыцарям». В заключительной части письма Гедимин заявляет, что он «избирает папу в качестве отца себе, своим детям и потомкам» и просит «прислать к нему своего легата».[494] Письмо Гедимина рисовало перед римскими политиками реальные перспективы неожиданных значительных приобретений.
Однако общеполитическая обстановка для папства была слишком сложной и искушенные папские дипломаты не спешили с конкретными мерами. Они боялись обострить положение еще больше, так как открытая враждебность в отношении ордена могла бы усилить лагерь главного врага папы в эти годы — германского императора Людовика Баварского, толкнув орден на союз с ним.
Между тем Гедимин энергично пытался расширить круг своих сторонников, на поддержку которых он мог бы опереться. Одновременно с письмом в Авиньон он обращается с посланием «ко всем почитателям христианства, рассеянным по всему миру, мужчинам и женщинам, а особенно к важнейшим городам: Любеку, Штральзунду, Бремену, Магдебургу и Кельну».[495] Ясно, что города эти выбраны не случайно: все они, наиболее тесно связанные с Ригой и вообще с Прибалтикой, были весьма заинтересованы в устранении всех помех на пути свободной торговли в этих районах. Отметим, что все поименованные города — главные члены Ганзейского союза, начинающего складываться в эту пору.
Справедливо придавая первостепенное значение тому, что бесчинства немецких рыцарей создают невыносимые условия для купцов, поддерживающих торговые связи между Западом и Востоком, Гедимин, искавший со стороны папской курии помощи против рыцарей, вместе с тем не забывал о том значении, какое имели вопросы, связанные с развитием торговли в Прибалтике. Более того, он учитывал и тягу к колонизации во многих районах Германии и в некоторых других странах, где люди, стонавшие под гнетом феодалов, искали лучшего места под солнцем.
Письмо свое он писал как манифест, объявив всему миру о льготах и вольностях, которые он предоставляет каждому, кто пожелает переселиться в его владения: «Мы открываем всем и каждому, кто имеет к тому добрую волю, свободный доступ в земли, владения и царство наше воинам, оруженосцам, купцам, ремесленникам всякого рода: кузнецам, тележникам, сапожникам, кожевникам, мельникам, мелким торговцам — всем им мы готовы дать земли, каждому по его достоинству. Те, которые захотят поселиться у нас как земледельцы, могут пользоваться нашей землею в продолжение десяти лет без всякой подати. Купцам мы открываем беспрепятственный вход и выход в наших владениях, без всяких пошлин и повинностей. Все вообще переселенцы будут пользоваться правами города Риги, если только по совету знающих людей они не найдут более выгодным для себя избрать право какого-либо другого города. Мы желаем с настоящего времени укрепить вечным союзом мир, братство и любовь со всеми последователями Христа».
Гедимин заявлял также, что он готов с охотой принять у себя епископов, священников и монахов любого ордена, только бы их жизнь не была порочной и «не были бы они подобны тем, которые строят монастыри, собирая пожертвования у добрых людей, а потом (эти монастыри, —
