Папство и Русь в X–XV веках - [70]

Таким образом, папство, как будто добившееся огромной исторической победы в двухсотлетней борьбе с Империей, закончившейся гибелью последней, само потеряло свое прежнее положение, оказалось подорванным в самых основах своего исторического существования.

Политическое поражение Гогенштауфенов, завершившееся обезглавлением в 1268 г. проклятого папой шестнадцатилетнего Конрадина, внука Фридриха II, было и поражением самого папства. Авторитет теократической власти пал, реальная сила папства значительно ослабела.

Григорий X сделал еще одну попытку поднять этот авторитет, укрепить позиции папства на созванном им II Лионском соборе (1274 г.). Здесь снова была декларирована уния с восточной церковью, устроен торжественный прием послам монгольского императора, провозглашен новый крестовый поход в Палестину.

Но все эти усилия остались тщетными. Папство все больше становилось орудием политики французских феодальных группировок. Уже Мартин IV был креатурой Карла Анжуйского, после победы над Гогенштауфенами овладевшего королевством обеих Сицилий и хозяйничавшего в южной Италии. В угоду Карлу папа отлучил от церкви византийского императора, облегчая воинственному королю организацию завоевательного похода на восток и рассчитывая на новое усиление католической экспансии, на этот раз силами французских рыцарей.

Однако события 31 марта 1282 г., когда в Палермо началось всеобщее народное восстание, вошедшее в историю под названием «сицилийской вечерни», изменили все планы и проекты. Массовое истребление французских феодальных захватчиков и изгнание их из пределов страны были ответом народа Италии на папскую политику подчинения Франции.

Тем не менее французское влияние на папство, сказавшееся уже в 70-х годах XIII в., не ослабевало.

С появлением на папском престоле Бонифация VIII (1294–1303 гг.) отношения между папством и Францией обострились до последней степени.

Бонифаций VIII продолжал линию таких наиболее властолюбивых средневековых пап, мечтавших о всемирном господстве, какими были Григорий VII или Иннокентий III. В 1296 г. Бонифаций издал свою знаменитую буллу «Clericis laicos», в которой запрещал императорам, королям, князьям или кому-либо другому под угрозой строгих церковных кар облагать духовенство налогом.[463] Однако заявив этим претензию на монопольное право распоряжаться доходами церкви в любой стране, он толкнул всю финансовую политику папства по наклонной плоскости, так как прямым следствием папских требований явился отказ Франции, где протест короля Филиппа IV против папских притязаний нашел широкую поддержку в различных общественных прослойках, а затем и Англии платить курии какие бы то ни было взносы, а вместе с тем — решительное стремление окончательно освободиться от папской зависимости.[464]

Так же энергично были отвергнуты и политические претензий папы, выраженные им в известной булле «Unam sanctam», изданной в ходе его ожесточенной борьбы с Филиппом IV. В этой булле, датированной 18 ноября 1302 г., папа не только возвращается к идее своих предшественников о превосходстве духовной власти над светской, папы над государями, но прямо заявляет о том, что папа владеет «двумя мечами» — духовным так же, как р светским. А это означало, что папе принадлежит право предоставлять трон и корону любому государю, а также у любого отнимать их. Императорская власть объявлялась инструментом папской вселенской власти.[465] Заканчивается булла утверждением, что «всякая тварь человеческая подчинена папе в силу необходимости спасения».[466]

Претензии папской власти, провозглашенные в послании Бонифация VIII, явились наиболее полным выражением идеи папского миродержавия, какое только имело место в истории. Неудивительно и то впечатление, которое она вызвала в лагере противников папства. Уже и раньше французский король в ответ на претензии папы велел сжечь присланную ему буллу и писал ему издевательский ответ: «Филипп, божией милостию король французов, Бонифацию, мнящему себя папой. Да будет известно вашему великому чванству (fatuitas), что, как светская власть, мы никому не подчинены… Те же, кто думают иначе, те, дураки и безумцы».[467]

После буллы «Unam sanctam» и последовавшего за нею отлучения Филиппа от церкви, объявления его низложенным и «передачи» папой короны Франции (на словах, конечно) ничтожному Альбрехту Габсбургскому, носившему титул германского императора, французский король решил арестовать носителя папской тиары. Однако посланные короля столь энергично выполнили свою миссию, что Бонифаций от понесенных им обид и потрясений умер.

Смерть папы была вместе с тем окончательным крушением идеи папского миродержавия. Это был действительный конец более чем двухсотлетней борьбы между папской и светской властью. Последний эпизод этой борьбы напоминает ее начало: Бонифаций VIII подражает Григорию VII, Филипп IV — Генриху IV. Но, как часто случалось в истории, повторение событий было чисто внешним, существо же их совершенно различным. Уместно вспомнить мысль Маркса, что «…все великие всемирно-исторические события и личности появляются, так сказать, дважды…: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса».