Папа и море - [17]
— И какой-нибудь водосток с крыши. Через несколько дней у нас уже не будет питьевой воды.
— Только не беспокойся, — покровительственно заметил папа. — Все образуется. Я все устрою, только подождите немного.
Семейство отправилось назад к маяку, а папа и на обратном пути не переставал болтать о гигантской щуке. Проносившийся мимо них ветер ласково гладил вересковую пустошь, а заходящее солнце окрашивало остров в теплые золотистые тона. А в глубокой тени среди гор лежало Черное Око.
Мама прибрала после малышки Мю и закрыла люк на потолке. Как только папа вошел в башню, он увидел на стене календарь.
— Это как раз то, что мне нужно, — сказал он. — Где вы нашли его? Если я собираюсь навести маломальский порядок на этом острове, я должен знать, какой сегодня день. Сегодня вторник, это я знаю.
Папа взял фломастер и нарисовал на самом верху, на полях, круг. Это означало Прибытие. Затем отметил двумя крестиками понедельник и вторник.
— Вы когда-нибудь видели Морскую лошадку? — спросил Муми-тролль. — Она такая же красивая, как на картинке?
— Вполне возможно, — ответила мама. — Не знаю. Но вообще-то говорят, будто те, кто рисует картинки, обычно сильно преувеличивают.
Муми-тролль задумчиво кивнул головой. Жалко, что нельзя увидеть, есть ли у маленькой лошадки серебряные подковки на ногах или нет.
Вся комната была озарена лучами заходящего солнца, через час она станет багрово-красной. Папой овладело какое-то странное чувство. Именно сейчас ему надо бы пойти и зажечь маяк. Но если он полезет на стремянку, другие, естественно, будут знать, чем он там занимается. А когда он спустится, они будут знать, что он не смог зажечь маяк. Почему они не могут уйти из башни, пока не настанут сумерки, и не дадут ему спокойно попытаться зажечь маяк? Иногда в семейной жизни бывает такое, что папе совершенно не по душе. Но они не все сознают. К тому же они так долго были вместе с ним.
Папа сделал то, что обычно делают в невеселые минуты. Он пошел и встал у окна, повернувшись ко всем спиной.
Сеть лежала на подоконнике. Конечно же, он совершенно забыл поставить сети. А это важно, очень важно. Папа почувствовал большое облегчение. Он повернулся и сказал:
— Сегодня ночью мы поставим сети. Они всегда должны быть в море до захода солнца. Собственно говоря, теперь, когда мы живем на острове, мы должны ставить сети каждый вечер.
И Муми-тролль с папой пошли на веслах ставить сети.
— Мы поставим их полукругом с восточного мыса, — сказал папа. — Западный принадлежит Рыбаку. Нельзя ловить рыбу у него под носом, так не поступают. А теперь греби медленней, пока я слежу за дном.
Здесь вода очень осторожно углублялась изогнутыми террасами песка, спускавшимися вниз в море, словно широкая величественная лестница. Муми-тролль греб к мысу сквозь заросли водорослей, которые становились все темнее и темнее.
— Стой! — закричал папа. — Немного назад! Здесь прекрасное дно. Мы забросим сеть наискосок к скалистым островкам. Медленней!
Он бросил поплавок с белым вымпелом и опустил сеть в море. Она заскользила туда ровно и медленно, сверкая на солнце водяными каплями на каждой ячейке; пробки, на миг застыв на поверхности, опускались за нею, словно жемчужное ожерелье. Ставить сеть доставляет огромное удовлетворение: работа мужская и спокойная — то, что делаешь для семьи.
Когда все три невода оказались в воде, папа трижды плюнул на поплавок и отпустил снасть. Задрав кверху хвост, она исчезла под водой в глубине. Папа сел на банку на корме. Стоял мирный вечер, краски только-только начали блекнуть и гаснуть в сумерках, и лишь над чащей низкоствольника, посредине, небо было совершенно багровым. В обоюдном молчании вытащили они лодку на берег и побрели домой по острову.
Стоило им подойти к осиннику, как над водой разнесся слабый жалобный звук. Муми-тролль остановился.
— Я слышал такой звук еще вчера, — сказал папа. — Наверно, какая-нибудь птица.
Муми-тролль взглянул на море.
— Кто-то сидит на той шхере, — сказал он.
— Это навигационный знак, — возразил папа и пошел дальше.
«Утром никакого навигационного знака не было, — подумал Муми-тролль. — Вообще ничего не было». На миг он застыл в ожидании.
И тут этот кто-то зашевелился. Кто-то очень, очень медленно скользнул по высокому краю шхеры и исчез. Это не был Рыбак, тот ведь низкорослый и тщедушный. Это кто-то другой или что-то совсем другое.
Отряхнувшись, Муми-тролль отправился домой. Не нужно никому ничего говорить, прежде чем не будет полной уверенности. А вообще Муми-тролль надеялся, что он никогда не узнает, кто сидит и воет по вечерам.
Проснувшись ночью, Муми-тролль долго лежал, боясь пошевелиться, и прислушивался. Кто-то звал его. Но он не был в этом уверен, может, ему это только приснилось. Ночь была такой же спокойной, как и вечер, и бело-голубой свет озарял ее, растущий серп месяца застыл прямо над островом.
Муми-тролль поднялся как можно тише, чтобы не разбудить папу и маму, подошел к окну, осторожно открыл его и выглянул. И тут он услышал, как слабо бьются волны о берег, как кричит вдалеке птица, как плавают в море пустынные и темные скалистые островки. Остров лежал, овеянный абсолютным покоем.
