Пансион благородных девиц - [4]

– Я тебе уже, наверное, поднадоел, – улыбнулся Генри, – но одна… в лесу… А где она берет продукты?

– Ты немного не понял меня, – сказала Оливия, – тетя Кларисса куда более современна, чем ты себе ее представил. У нее имеется приличное состояние, тоже доставшееся в наследство, поэтому она сама водит автомобиль, насколько я помню, вполне престижный, а пару раз в неделю из ближайшего городка к ней приходит женщина, которая убирает дом и готовит еду.

– Да, ты права, – согласился Генри, – я представлял себе все немного иначе. Воображение разыгралось, – улыбнулся он.

Им было хорошо вдвоем. Теперь лофт был сплошь завешен портретами Оливии. Она же часто приносила «работу домой», потому там всегда пахло цветами. Как-то Генри завел разговор о домашних питомцах (до свадьбы он боялся заводить разговоры о детях, но помнил, как Оливия легко нашла общий язык с племянниками Итана), но Оливия тут же отказала, снова сославшись на аллергию.

Она ходила по дому в белой майке на тонких бретелях и коротких пижамных шортах, Генри – в широких домашних штанах без футболки: по настоянию Оливии он стал чаще посещать тренажерный зал, периодически беря с собой за компанию Итана, потому его тело стало возвращаться к той форме, что была в студенческие годы, даже выглядя куда более эффектнее: с возрастом фигура Генри стала только мужественнее. Оливия любила смотреть на него, именно поэтому он не носил дома футболку.

Они были счастливы самым обыкновенным образом.

Стоял теплый весенний день. Генри и Оливия сидели за небольшим круглым столиком уличного кафе. Рядом проходили такие же счастливые, как и они, парочки, некоторые выглядели куда старше, но все еще держались за руки.

– Представляешь нас с тобой такими? – спросил Генри.

– Какими? Некрасивыми, морщинистыми, сгорбленными стариками в парике и с дурным запахом изо рта? – уточнила Оливия.

– Вообще-то я имел ввиду то, что они даже в таком возрасте сохранили свои чувства друг ко другу, – ответил Генри.

– Да я пошутила, – Оливия расхохоталась. – Я просто болезненно отношусь к осознанию того, что мое тело может состариться. Конечно, все эти пожилые пары смотрятся очень мило… Но ты представь, как они измучились? Больные суставы, перепады давления, слабое сердце… Какого только стоит каждый день смотреть на себя в зеркало и сравнивать отражение со старыми фотографиями… Не выносимо.

– Но ведь это жизнь. Все, что рождается, рано или поздно умирает. По другому не бывает, и мы с тобой как никто это знаем.

– Не хочу говорить о смерти, – сказала Оливия, – и о старости тоже не хочу. Мы будем вечно молодыми, правда? – она мило улыбнулась.

– Генри?

Генри обернулся. Недалеко от их столика на тротуаре стоял мужчина, выглядевший крайне неопрятно: давно немытые и нестриженные волосы торчали в разные стороны, рубашка на нем была не первой свежести, а старые джинсы выглядели так, словно перед тем, как их надеть, мужчина вымыл ими полы. Это был отец Генри.

– О нет… – Генри опустил голову.

– Все в порядке, – сказала Оливия, догадавшись, кто стоит перед ними. – Иди к нему.

Генри послушно встал из-за стола и подошел к отцу.

– Что тебе надо? – тихо спросил он.

– Я… просто проходил мимо, – с легкой улыбкой ответил мужчина.

– Боже… от тебя воняет! – Генри скривился.

– Это твоя девушка? – невозмутимо спросил отец, словно не услышал обидных слов сына. – Красивая…

– Сколько тебе нужно? Вот, возьми и больше не беспокой меня.

– Может познакомишь нас? – мужчина упорно продолжал игнорировать Генри.

– Возьми деньги и не подходи к нам.

Генри протянул несколько сложенных купюр отцу.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что мне от тебя нужны только деньги…

– А что еще? Посмотри на себя…

– Зато какой ты у меня стал! – восхищенно сказал отец, протягивая руку, чтобы взять деньги сына. – Настоящий мужчина…

– Да, наверное… Бери и уходи.

– Ты прости меня, сынок… – отец протянул другую руку, предлагая Генри пожать ее.

– Нет, спасибо, не стоит, – ответил тот. – Еще не хватало что-нибудь подцепить, – это он сказал очень тихо, потому что какая-то часть внутри него все же боялась обидеть такими словами некогда родного ему человека.

– Ну, да ладно… Счастливо вам! – мужчина выкрикнул эти слова, глядя в сторону Оливии и помахал ей рукой. Та в ответ кивнула ему и мило улыбнулась.

– Извини меня за это, – смущенно сказал Генри, снова садясь на свое место рядом с девушкой.

– Все нормально, – ответила она, – я все понимаю. Не надо мне что-либо объяснять или извиняться передо мной. Мы не выбираем своих родных.

– Хорошо, что мы можем выбрать любимых, – Генри поцеловал ее руку. – Спасибо тебе за понимание.

Они еще немного времени провели в том кафе. Генри не мог думать ни о чем, кроме разговора с отцом. Его разрывали противоречивые чувства: с одной стороны он ненавидел отца за его слабохарактерность и за то, что тот сделал со своей жизнью, с другой же стороны ему было его безумно жалко, ведь, если бы мама Генри была сейчас жива, то, вполне вероятно, что вся их жизнь сложилась бы иначе. Человек со слабой волей не виновен в том, что не может совладать с собой в сложной ситуации. Или виновен? Ведь его никто не принуждал к тому, чтобы из года в год спиваться.