Пансион благородных девиц - [6]

– Это такка, – пояснила она Генри, – черная такка. Хочу подарить ее Клариссе.

– Кто-то в поездку берет с собой кошку в сумке-переноске, кто-то собаку под мышкой, а мы везем горшок с цветком! – сказал Генри.

– Еще немного, и я обижусь! – слегка толкнула его Оливия. – У каждого свои причуды. Ты же берешь с собой краски?

– И бумагу, – добавил Генри. – Ты сама мне сказала, что мы едем в очень красивое место. Неужели я не оставлю на память о поездке ни одного наброска?

– Я уверена, что набросками дело не обойдется, – подмигнула девушка.

Последний рабочий день выдался тяжелым. Генри приехал на работу на полчаса раньше и уже изрядно задержался. Он предупредил Оливию, что так будет, доверив ей окончательный сбор вещей. Ей это очень нравилось, потому она всецело посвятила день упаковыванию чемоданов под музыку 80-х годов.

В офисе было почти пусто. Кроме Генри, там было еще два-три человека, которые также в преддверии выходных работали сверхурочно.

В кабинете директора горел свет.

– Я зашел попрощаться, – сказал Генри, когда заглянул в кабинет. – Я ухожу в отпуск на две недели.

– Ах, да, я помню… – ответил директор. Это был мужчина лет пятидесяти, который всегда выглядел ухоженно и опрятно. Но только не на этой неделе. Всю неделю он приходил на работу в помятом костюме, он него пахло перегаром, он часто закрывался в кабинете, а все свои обязанности переложил на подопечных. В офисе поговаривали, что у него большие проблемы с женой. Та узнала о его интрижке на стороне, после чего забрала вещи, младшую дочь и уехала к родственникам в другой город. Их старший сын, хоть и давно жил отдельно, тоже теперь перестал общаться с отцом.

Мужчина впал в тяжелейшую депрессию.

– Вы еще задержитесь? – осторожно спросил Генри, видя бутылку коньяка на столе, в которой оставалось меньше половины.

– Да, Харрис, я еще побуду здесь, – неуверенным голосом ответил мужчина. – Я слышал, ты собираешься жениться? – спросил он.

– Собираюсь, – оживился Генри, – следующей весной. А завтра еду знакомиться с тетей своей невесты.

– Желаю удачи тебе, Генри, – сказал тот, – надеюсь, она красивая?

– Очень, – улыбнулся парень.

– Берегите друг друга, – добавил шеф и одним залпом осушил стакан, треть которого наполнял коньяк. – Ты – хороший работник. Я всегда тебя ценил.

– Спасибо, сэр, – ответил Генри. – Вам точно не пора? Я могу провести…

– Езжай домой. Тебя заждалась твоя невеста…

– До встречи, – сказал Генри.

– Прощай, – ответил директор и вылил остатки коньяка из бутылки в стакан.

Генри спускался в лифте, обдумывая ситуацию, в которой оказался его начальник. Он был уверен наперед, что никогда не сможет изменить Оливии. Он слишком любил ее, чтобы причинить ей такую боль, да и к чему ему бы идти на это. «Но и ведь мой шеф когда-то также, пожалуй, думал, – размышлял про себя Генри. – Ведь он прожил в браке больше двадцати лет. Наверняка он когда-то любил свою жену и не мог представить на ее месте никого другого…»

Лифт остановился, Генри достал телефон, чтобы набрать Оливию и сказать ей, что уже выезжает домой. Она взяла трубку тогда, когда он вышел из холла, тогда, когда он буквально подпрыгнул на месте от произошедшего, тогда, когда сердце директора рекламного агентства, в котором работал Генри Харрис, прекратило биться, тогда, когда тот самый директор выпрыгнул из окна и приземлился в двух метрах от ног своего дизайнера.

Тогда Оливия и взяла трубку.

Домой он попал уже после полуночи. Только в метро Генри заметил, что к его ботинкам прилипли ошметки… мозгов? Да, пожалуй, это были мозги. Брюки были забрызганы кровью настолько, что, это он уже решил для себя, их можно только выбросить. На рубашку тоже долетели капли крови. Чистое ли лицо – Генри не знал. Да и ему уже было плевать на это. Впервые он не рассматривал лица сидевших напротив, чтобы запомнить их и сделать позже с них наброски. На этот раз все рассматривали его. Хоть в позднее время в метро было и немного пассажиров, все же те немногие старались отсесть подальше от человека, который только что ушел в отпуск.

Оливия у самого порога бросилась на шею Генри.

– Бедный, – шепнула она, а потом отпрянула, увидев, как он перепачкан. Девушка буквально отскочила от него и даже отвернулась.

– Прости, – устало сказал ей Генри, – я сейчас все отмою. Я знаю, как это неприятно выглядит… Но не мог же я ехать домой голым.

– Ничего, – спокойно ответила Оливия, – оставь все в ванной, я отмою и постираю сама. Ты устал и пережил большой стресс. Еще и эта поездка… Если хочешь, я сообщу тете, что она отменяется, – Оливия повернулась к Генри, ее взгляд тут же упал на его ботинки, которые он уже держал в руках.

– Ты так долго ждала ее… – сказал он. – Отосплюсь завтра в поезде.

– Оставь и иди в душ, – снова скомандовала девушка, – я почищу твои туфли сама.

Она взяла их в руки, не отводя взгляда от уже засохших пятен. Генри послушал Оливию. Он принял душ, смыл с себя грязь, капли крови и, как ему казалось, литр пота, который проступил по всему телу через мгновение после того, как перед ним на асфальт с четырнадцатого этажа шлепнулся его шеф. Картина та долго еще стояла перед ним, ему казалось, что вот-вот он снова услышит тот страшный шлепок.