Панкомат - [50]

— Я же не говорил тебе свой телефон, Вик.

— Говорил.

— Когда?

— Не знаю. Говорил, и все.

У меня все переворачивается. Кровь приливает к вискам. Интерфейс на экране раздваивается. Я работал над тем, чтобы этот номер был чистым. Неужели, я сам так прокололся. Столько геморрою, и все насмарку. Нет, не факт, что именно эта мелочь может привести к краху. Но из мелочей складывается нечто большее.

— Я приезжала. Твоя невестка дала твой номер.

— Как, так и дала?

— Так и дала.

— Сейчас, подожди.

Я выпил и поджег сигарету. Вот оно. Я доказывал себе. Я вынимал разум, и, осматривая со стороны, чистил. А грязь так и осталась. Я считал, что умел учить сам себя, но все это — лажа.

— Валерик, — Вика едва не плакала, — ты меня простишь? Валерик! Я много думала. Я не могу без тебя, ты слышишь? Валерик.

— О! Странно, Вик. По ходу, ты палишь сама себя.

— Как?

— У тебя кто-то был?

— Что?

— Но за что мне тебя прощать? Черт, это ужасно, Вик.

— Что, Валер?

— Это пиздец!

— Я хочу тебя, Валер.

— Что ты хочешь?

— Я…

— И что?

— Прости меня, — она, наконец, заплакала, — дело не в этом. Я просто думала…..

— Нет, Вик. Я тебя знаю. У меня была кошка. Она палилась на мелочах. Входишь на кухню. Она сидит на полу. И тут она подрывается и начинает убегать. Видимо, она собиралась прыгнуть на стол, и тут ей стало стыдно за свои мысли, и она побежала. Так и ты, Вик. Я понял. Меня не было три дня, и ты нашла себе школьника. Ведь ты говорила, что знакома с каким-то школьником.

— Какой еще школьник?

— Что ты хочешь? — спросил я.

— Валерик. Скажи, ты меня простишь? Валерик… Я хочу быть с тобой. Только с тобой, больше ни с кем. Ты простишь?

— Да.

— Да?

— Да. Все, давай. Перезвони позже.

Объективность проста и ржава. Но пока от этого нужно отвлечься. Я не один. Есть я. Есть наша партия, и это куда более важно, чем какие-то блудливые сучки. Их, этих сучек, мы оставим на потом. На самый последний момент. Сейчас есть дела поважнее. Да. Возможно, я сам дал ей шанс на то, чтобы она что-то там начала думать. Конечно, она любила только меня, я это знал. Все ее движения делались наперекор. Ей хотелось, чтобы я ее наказывал, прощал, а она бы мне мстила, рассказывала бы своим родителям, какой я гад. Но я не железный, и мне уже не двадцать лет. Я, как и все нормальные люди, хочу прийти домой и увидеть приготовленный ужин.

— Ну чо, давай допивать? — спросил Юрий.

Я выпил. Экран высвечивал список кредитных карт. Другие колонки — данные для входа. Мы соединялись с «главной точкой», а она передавала нам данные через радиопередатчик. Таким образом, все было схвачено. Этим мало, кто пользовался, хотя это было простым маневром.

— Это что? — спросил Петр.

— Это кредитки банка.

— Одного банка?

— Нет. Мы взламываем, так сказать, друзей. Они — друзья, потому что оснащены аналогичными системами защиты.

— Вот. Еще водка.

— Победа недалеко, — сказал я, — бабки уже у нас. Давайте.

— Что, по коням? — спросил Петр.

— Да. Едем за бабками.

В Москве метет. Я привык к теплым странам, к теплым регионам, но и здесь я когда-то жил. Мне кажется, что я жил везде. Это глобальное чувство существования. Шаг вправо, шаг влево — как попытка к бегству. Система строго следит за аномалиями. Нет, это я не о себе. Это — об обществе. Ведь жить хорошо. Ты просто живешь, не думая о том, что вся страна нищенствует ради тебя. Ты просто родился. Все остальное — провинция. Нет, я раньше так не думал, ибо я — настоящий, чистый, космополит. Весь мир — мой. Если бы Петр жил в Москве, ему бы никогда не пришла мысль о революции. Он бы просто зарабатывал деньги, много денег, реализовывал бы свои экстремистские мечты, и ему бы даже не пришло в голову вопить по поводу страданий населения. Из следствий легко выйти к причинам. Многие люди стартуют благодаря комплексам. Но и хрен с ним.

— Куда? — спрашивает таксист.

— Измайлово.

Я смотрю на высветившийся номер. Откуда она звонила? У нее не было трубы. Она ее где-то взяла. Наверное, школьник подарил. Кто ж еще? Да, тот самый школьник. У его родителей — дорогая машина. Она подарила ему первую ночь. Он ведь не знал, как и что, а в первый раз всегда трудно, особенно — когда и ты, и твоя подруга — оба девственники. Я это хорошо помню. А тут — она, дающая благодетель познания. Черт, о чем это я тут думаю?

ОК.

Идет вызов.

— Да, слушаю, — говорит Вика.

— Ты решила надо миной посмеяться? — спрашиваю.

— Я? Ты что, Валер? Когда я над тобой смеялась? Я правду говорила. Ты правда меня можешь простить?

— Слушай, да что ж ты сделала?

— Ничего. Я просто раньше тебе не говорила….

— Что?

— Нет, я понимаю, что тебе не легко так сразу принять решение. Я много в последнее время думала о нас с тобой. Иногда видела тебя в толпе. Но это был не ты. Просто я хотела увидеть знакомые черты, и если прохожий хоть немного напоминал тебя, я вся вздрагивала. Потом я себя останавливала — зачем я тебе? У тебя давно другая жизнь. Другие девочки. У тебя их много. Ты зарабатываешь деньги. А кто я для тебя? Тень прошлого?

— Ладно, — сказал я, — позвонишь потом.

— Ты где?

— В Москве.

— Где?

— В Москве.

— А… А что ты там делаешь?

Ну вот, типично, типично помидорно, и все такое. Что еще от нее ожидать? Что еще может быть. Когда ей плохо, она хорошая. Когда ей хорошо, она тут же сделает какую-нибудь гадость.