Панкомат - [49]

— Кому дадут больше всех? — спрашивает Юрий.

— Я уже со всем смирился, — отвечаю я, — тем более, это — групповуха. В случае провала действуем по плану. Не допускаем никаких импровизаций.

Пальто висят на вешалках. Дым сигаретный висит, качается, в нем пририсовываются фигуры ушедших разночинцев. Сердце волнуется. И это не смотря на то, что я — в своей воде. Несколько машин из клубов, где мы сидели ночью, автоматически делают подобные действия с целью создать отвлекающий маневр. Бабки переводятся на другие взломанные счета. Это — одна из важных фишек. Мы используем искусственную сеть, о которой никто не знает, и она соединена посредством обмена информации с другими сетями. Хакеры часто выставляют такие сети на торги. Их цена колеблется от сотни долларов до сотни тысяч. Все зависит от возможностей и целей.

Смог бы я раскусить сам себя?

— Как дела? — спросил Петр.

— Дела как дела. То есть, я хочу сказать, что дела — у прокурора.

— Долго еще?

— Нет.

— Я уже в окно посматриваю, — сказал Юрий, — вдруг за нами уже приехали.

— Хорошая мысль, — ответил я, — вы, если что, понятия не имеете, что я делаю. Ладно?

— А что, правда могут приехать? — спросил Петр.

— Не знаю. Со мной такого не бывало. Только в фильмах видел.

— В фильмах хуйни разной много, — заметил Юрий.

— Жаль, Шелест с нами нет, — сказал я.

— А чо, чо? — не понял Петр.

— Она умеет, — говорит Зе.

— Угу, — промычал Юрий, — хорошая. Хорошая. Все сидят за столом, а она — под столом.

— Так лучше работается, — говорит Зе.

— И тебе, Валер, лучше бы работалось. Знаешь, что такое затяжной миньет? Это, чтобы работа в кайф была. Сколько ни работай, все хорошо. Сплошное наслаждение.

— Ее Демьян хотел заснять, — говорит Зе.

— И что?

— Не.

— Ну, я так и думал. Куда там Демьяну….

Я представил, как дом окружают фсбэшники. ОМОН. Здоровые парни. Глупые, агрессивные, глаза пялятся на нас из разрезов черных масок. Стоит галдеж. Машут стволами. И все. Боливия, 1967 год. Че Гевара взят в плен. А тупорылые парни, толстолобые рукопашники, вечером они водку пьют, беседуют. Говорят о тех суках, которых они не поймали, которых непременно нужно поймать. А была бы Шелест — мы бы закрылись в спальне и наслаждались бы друг другом, как Бонни и Клайд. Но я ее не люблю — женщины сами не знают, чего они хотят. Впрочем, бывает жест в форме твоих действий. Жест может быть коротким, может быть — длиною в целую жизнь. Иногда человек падает. Осень. Лист, крутящийся на сквозняке. И ты уже не знаешь, как себя поднять. А жест — это нечто очищающее. Ты прокачиваешь свои внутренности этим импульсом. Твой автомобиль стоял в гараже и ржавел, и вот, вдруг, его удалось завести. Не важно, как долго он проедет. Это шанс.

— Давайте пожрем, — сказал я, устало протирая глаза.

— Чо, как? — спросили у меня.

— Нормально, — ответил я, закуривая, — нормально, вроде. Давайте похаваем.

— Ты волнуешься? — спросил Петр.

— Да.

— А я как бы нет, — признался Юрий, — я просто ничего не понимаю. Ну, работает комп. Я на компьютере знаю только Office 97. Ну, могу рожу в paint нарисовать. Это потому, что я — поэт. Что мне… Включил комп, сочинил пару строк, выключил. Включил, вновь досочинил. Да и то. Вы слышали такие строки:

Мы лежим вальтом.

Ты лежишь в пальто.

Слышали? Это такой сборник стихов. Две строчки, а столько смысла! 40 посещений в месяц в Интернете. Три отзыва за год. Неплохо, да? Водка ж есть у нас? — он выглянул из-за открытой двери холодильника. — А, пузырь! И пиво. Давайте выпьем перед едой.

— Типа перед смертью, — хохотнул Зе.

— Да вы не ссыте, прямо сейчас смерть не наступит, — успокоил его я, — даже если операция и провалится, это не значит, что нас повяжут здесь и сейчас. Нужно время, чтобы нас вычислили. Сейчас на взлом работает сервер, который находится не здесь, а он есть ядро для запуска трех сетей. Если это дело вдруг ломается, находят, прежде всего, не нас. Другое дело, когда нам придется снимать деньги.

— А там есть камера, в банкомате? — спросил Зе.

— Я этим занимался.

— Чувствую себя болваном, — проговорил Петр.

— Давайте, — ответил я нервно, — давайте выпьем. Я никогда так не волновался. Странно. Обычно… Обычно мало кто понимает, что он делает.

Юрий протянул мне рюмку.

— Но пасаран!

— Давай, давай, — ответил я, — хуй с ним, со всем. Если что, мотаем в Таиланд, — я выпил и закусил огурцом. — У меня там есть подвязки. Если что, работа найдется. Там много всяких левых работ и возможностей. Штамповка видеокарт, например. Цех по производству шлейфов. Мотанем. Никто и не догадается, что мы в Таиланд рванем. А я знаю, как правильно туда уехать.

Я обильно запил пивом. Заглянул на дно, увидел сквозь мелкую пену решетку тюрьмы, и за ней — бога сетей, врага чрезмерных циников — Антисофта. Может, это я там сижу? А по земле лишь тень моя ходит? Так было в каком-то фильме. Человек умер, но думал, что он жив и продолжал совершать какие-то там поступки, и находились люди, которые тоже думали, что он жив. Но пока стоит абстрагироваться от этого. Сейчас — не время для дурных мечт.

Зазвенел мобильник:

— Алло.

— Это я.

Голос можно изобразить на картине, и подписать — это не образ, это карта голоса. Я бы вставил в рамку блудливую собаку, грязную и мокрую, хвост — между задних лап, как тряпка. Смотрит искоса, ждет оплеухи.