Панк-Рок: устная история - [143]
Джа Уоббл был добавлен в группу спонтанным решением. Я ему вообще не показывал, как надо играть на бас-гитаре, как это я делал с Полом Саймононом. Таким образом, Пол научился очень хорошо играть и начал придумывать что-то свое через какое-то время. Уоббл играть не умел, но он с нуля начал придумывать свои басовые фишки. Он не возражал против того, чтобы я их редактировал, но он всегда придумывал собственные басовые ходы.
Джа Уоббл:
Обложка первого альбома была пародией на журнал Time. Сделана она была очень хорошо, как модные съемки. Когда альбом вышел, критики его невзлюбили, потому что им хотелось рок-музыки. Они были мидл-классовыми любителями рока и не доверяли нам. Они терпеть не могли ребят из рабочего класса, которые писали такую музыку.
Кит Левин:
Мы записали сингл «Public Image», и он пошел нормально. Нам сходила с рук наша борзость — «Мы можем делать, что хотим, бля. Мы, бля, PiL. Идите в жопу». Люди не понимали, шутим мы или все это серьезно. Мы были серьезными.
В «Fodderstompf», где Уоббл говорит: «Мы сейчас пытаемся закончить альбом с минимальными усилиями, и это у нас получается очччень ус-пеш-но», — вот именно этим мы и занимались. Мы как-то записали ровно 30 минут музыки, как и было указано в контракте, потому что эти козлы нас кинули. Эти ребята играли жестко. Мы сделали то, что сделали, и это была хорошая первая пластинка. Но с ней все пошло наперекосяк из-за просчетов компании. Virgin импортировала ее в Америку, поэтому у нас так и не получилось нормального, официального американского релиза. Это здорово нам все облажало. Очень.
Брайан Экс:
Помню, как послушал «Public Image», первый сингл PiL, и как мне тут же снесло крышу. Они были как Sex Pistols, но при этом абсолютно другими, с охренительным басом и сумасшедшими гитарными партиями.
Кит Левин:
Мы хотели использовать голос Джона как инструмент, что нам казалось нереально охренительной идеей. Вокал не должен был быть на первом месте. Но сейчас я понимаю, что его-то голос как раз всегда очень выделялся и не был таким инструментальным, как мне тогда казалось.
Очень часто я брал слова его текстов, и даже несмотря на отсутствие в те времена сэмплеров, я вставлял их в различные места, где они не должны были быть. Или, если у него были проблемы с текстами, я просто брал и повторял куплет. Вот я сейчас говорю, и кажется, будто он половину времени ничего не придумывал. Он придумывал еще как. Например, «Theme», он сделал ее с первого раза, и она была идеальной. Мы вместе занимались продюсированием конечного продукта.
Джон Лайдон:
В PiL обязанности разделялись поровну. У меня не было полного контроля. PiL были похожи на реальный мир. Это были люди, с которыми я вырос и которых я знал. И мы просто ушли и стали заниматься тем, чем нам хотелось, не думая о коммерческой стороне. И самое странное, что ты действительно добиваешься коммерческого успеха, потому что, как это ни странно, люди все еще уважают целостность и честность. В группе все были равны. Нужно просто прекратить эту чушь насчет «я написал это» или «я написал то». Делите деньги поровну, и все у вас будет хорошо.
Кит Левин:
Когда мы собрались, и как только у нас появилось достаточно материала для живого выступления, что случилось чертовски быстро, мы отыграли концерт на Рождество в Rainbow Theatre, откуда вынесли все кресла. Мы тестировали нашу саунд-систему. Мы арендовали помещение в Брикстоне, пустой зал, просто чтобы проверить эту трехбасовую саунд-систему. Это была турбосистема, которую я хотел опробовать в Rainbow. По причине нашей любви к саунд-системам, у нас стали появляться новые мелодии.[259]
Именно в то время родилась «Death Disco».
Джон Лайдон:
Влияние музыки PiL ощущается не сразу. Это происходит не специально. Это происходит естественно. Понимаете, я вот, например, слушаю свинг, но я не вскакиваю тут же и не бегу играть «Chattanooga Choo Choo». Я не имитирую. Я всегда был поклонником регги, но вы не можете сказать: «Вот регги-альбом Джонни». Все не так. Регги отлично исполняют ямайцы — это их культура и их голос, и они высказывают в нем свои политические взгляды, и не белому считать, что он может влезть туда и украсть что-то.
Дон Леттс:
Те первые три альбома по-прежнему звучат охренительно. До сих пор звучат как завтрашний день. Они были спродюсированы при очень странных обстоятельствах, в основном по причине того, что кое-какие люди пошли вразнос из-за разной химии — кто-то вверх, кто-то вниз, а кто-то в стороны. Было как-то мрачно и странно. Забавно, но я ездил за ними по Европе, снимая их выступления на Super 8, и я ничего не видел, потому что Джон всегда выступал стоя спиной к залу. Но атмосфера была мрачной и напряженной. Концерты были странными и тяжелыми. Напряжение висело в воздухе и ощущение было такое, словно мы на волоске от драки, от бедствия. Все это напоминало последние сцены того фильма, «День саранчи», такое было ощущение. Каждое шоу Public Image было именно таким. И Джон был во главе всего этого.
Я снял первое видео Public Image в безопасной студийной обстановке. Вместо того, чтобы обратиться к какому-нибудь модному режиссеру, ребята решили поискать кого-нибудь из своей среды, и я был первым в очереди. Я понятия не имел, как нужно снимать музыкальные видео, но парни дали мне шанс. Когда они открывали дверь, то придерживали ее, позволяя другим войти в нее тоже. Хотя это долго не длилось.
